Новости    Библиотека    Энциклопедия    Карта сайта    Ссылки    О сайте   








предыдущая главасодержаниеследующая глава

Дели

Я хочу описать Индию без прикрас. Впрочем, и без всяких прикрас она чудесна. Мы убедились в этом, впервые увидев Дели с самолета. Под нами загорелся великолепный ковер из самоцветных камней. Он был строгой прямоугольной формы и горел, переливаясь, длинными пунктирами бирюзы, алмазов, рубинов, сапфиров. Потом ковер поднялся с земли и встал - почти параллельно стеклу иллюминатора - сначала справа, затем исчез на несколько минут, чтобы возникнуть слева, и, покачавшись немного, распластался под нами на земле. Самолет выбрал дорожку из синих сапфиров и опустился на нее плавно и торжественно. Мы - в Индии. Тут же открылся секрет ковра. Улицы в Дели освещены цветными фонарями. Электрический свет (а может быть, газовый) - не желтый, как у нас, а голубой, или розовый, или зеленый. Это - бирюза, жемчуг. Светофоры - рубины и изумруды. Огни аэродрома - сапфиры. Чудо!

Нас встретили представители Ассоциации индийских народных театров, пригласившие советских артистов на свою творческую конференцию. Конференция уже открылась, участникам объявили, что самолет с советской делегацией пошел на посадку.

Мы в машине. Мелькают сады, высокие деревья и низкие ограды, одноэтажные каменные дома с плоскими крышами. Все это розовое от розовых фонарей, потом становится голубым от голубых. Постепенно улицы оживают, слышатся крики торговцев, появляются лавки, пахнет жареными орехами, пряностями... Колеса шуршат по отлично накатанному асфальту. Полчаса пути, и машина остановилась.

Три громадных дерева опоясаны гирляндами разноцветных огней, словно новогодние елки. Под деревьями - автомобили, вело- и моторикши, повозки с нарядно украшенными лошадьми. За большими соломенными воротами, убранными зеленью, горят огни ресторанчиков. Из репродукторов доносятся звуки барабанов, выбивающих сложный ритм восточной мелодии. Ее заглушают настойчивые выкрики торговцев сладостями, жареными орехами, разноцветными шарами... Пылают раскаленные жаровни, дымятся неведомые нам резко пахнущие кушанья. Смуглые лица, босые ноги, ослепительно яркие сари женщин, тюрбаны мужчин. Пестро, шумно, дымно. Это Рамлила Граунд - площадь между Новым и Старым Дели. Здесь-то Восьмая театральная конференция Ассоциации индийских народных театров, которую сокращенно называют ИПТА, разбила свой лагерь. Именно лагерь! В Дели съехалось из всех провинций Индии более тысячи артистов. И на этой площади участники конференции и фестиваля из каждого штата разбили палатки.

Своими руками артисты соорудили огромный театр на шесть тысяч мест с довольно приличной, хорошо освещенной и радиофицированной сценой. Этот театр по-своему даже красив и во всяком случае живописен. Его стены и потолок - громадные полотнища индийских тканей ручной работы, тканей, которые уже сами по себе произведение искусства. Все здесь сделано на скромные трудовые деньги членов ассоциации - очень бедной и в то же время очень мощной культурной организации Индии, имеющей отделения в каждом штате, в каждом центре, в каждом захолустном городке, почти в каждом селении.

И вся деятельность этого громадного очага национальной культуры, этой массовой демократической ассоциации вдохновляется благородной идеей возрождения индийского народного искусства. Она живет поддержкой самых широких масс индийского народа и бескорыстным энтузиазмом ее многочисленных членов. Одну рупию в день могли тратить на себя делегаты конференции, и все же организация фестиваля, проезд, жизнь в Дели потребовали больших расходов. Все эти средства были собраны среди трудящихся Индии.

"В кассе ИПТА не было и двадцати пяти рупий, когда мы начали готовиться к конференции", - сказал в своем докладе генеральный казначей ИПТА, известный бенгальский драматург Сачин Сен Гупта. На Восьмой конференции он был избран ее президентом.

Мы входим в главные ворота лагеря, украшенные изображением танцующего бога. Нас встречают ответственные сотрудники ИПТА, и среди них мы узнаем старых знакомых - Ахмада Аббаса, одного из сценаристов и постановщиков фильма "Хождение за три моря", и замечательного актера, прогрессивного деятеля Индии Балраджа Сахни. Несколько лет назад, во время первого фестиваля индийских фильмов в Москве, я представил его московской публике. Сейчас мы обнялись, как старые друзья.

Вспыхивают блицы фотоаппаратов, мы проходим в импровизированный театр, где уже идет первый концерт фестиваля.

На сцене, на полу расположился небольшой оркестр, человек семь-восемь. Основной инструмент - своеобразная фисгармония. Одной рукой музыкант перебирает клавиши, другой раздувает мехи. Он ведет основную мелодию песни. Во всяком таком ансамбле обязательны барабаны. Они разного тона, разной формы; иногда это просто кожа, натянутая на глиняный горшок, иногда довольно сложная конструкция. Это подлинно народные инструменты, пришедшие на сцену прямо из деревни.

Индийские струнные инструменты - вина и ситар - сложны по конструкции, декоративны и очень красивы по форме. Они собраны из драгоценного дерева и украшены тонкими инкрустациями из слоновой кости. Сила звука такого инструмента, пожалуй, обратно пропорциональна его величине. Сплошь и рядом весьма сложная конструкция издает очень тихий, но всегда приятный, мелодичный звук. Обязательны в таком ансамбле маленькие серебряные тарелки величиной с блюдечко для варенья. Иногда присутствуют один-два духовых инструмента, похожих на флейту или кларнет.

Мелодия индийской песни всегда проста, и главное в ней - причудливые, часто меняющиеся ритмы. Особенно характерно это для танцевальной музыки, где ударные инструменты определяют характер того или иного танца, а виртуозные барабанщики часто солируют. Иногда, правда очень редко, в таком ансамбле появляется европейская скрипка. Играют на ней по-особому. Скрипач сидит на полу по-восточному и поддерживает гриф правой ногой. Инструмент стоит почти вертикально по отношению к полу.

Выступают ли на сцене деревенские музыканты или певец, имя которого знакомо в каждом селе Индии, внешне ничего ее меняется: всегда исполнители сидят на полу, всегда в центре ансамбля незатейливая фисгармония. Номер кончается. Музыканты, сложив у груди ладони, слегка кланяются и удаляются со сцены. На аплодисменты они не выходят, никакой паузы между номерами в концерте нет. Индийские артисты не ждут наступления тишины в зале перед выступлением, не ждут и аплодисментов признательности после выступления. Все имеет деловой, пожалуй, даже будничный характер. Именно так и кончился первый концертный номер, который мы увидели в Индии.

Обстановка в зале тоже для нас непривычная. Многие матери пришли в театр с детьми, дети ползают по скамьям, дремлют на руках или внимательно и сосредоточенно, как взрослые, смотрят на сцену. Некоторые женщины принесли с собой вязанье и, не отрывая взгляда от артистов, быстро перебирают пальцами. Между рядами, пригнувшись, шныряют продавцы хрустящей жареной картошки (очень вкусное кушанье!), наперченных орехов, конфет...

Ведущий по радио объявил, что слово предоставляется советской театральной делегации. Мы поднялись с мест. То, что произошло в следующие минуты, было захватывающим и трогательным до слез. Какую овацию нам устроили!.. Какие счастливые лица улыбались нам, какие сияющие глаза провожали нас, советских людей, на эстраду! Какой отзвук в сердцах слушателей вызвали слова о том, что никогда, ни при каких обстоятельствах ни один советский артист и ни один индийский артист не отдадут своего искусства и своего таланта пропаганде ненависти, вражды и войны; никогда они не унизят своего искусства до того, чтобы оправдывать мнимое превосходство одной расы над другой, одной нации над другой.

Я сказал в своей речи, что мы еще мало знаем друг друга, мало еще встречались, но нет в Советском Союзе ни одного человека, который не понимал бы глубокого смысла трех слов, звучащих: "Хинди, руси...". Не успел я закончить, как шесть тысяч голосов, сотрясая воздух так, что стены театра рванулись, как паруса на ветру, отозвались могучим и страстным: "...бхай, бхай!". Лозунг "индийцы и русские - братья" стал как бы символом дружеских отношений между двумя великими народами - Индии и СССР. В тот незабываемый вечер мы почувствовали это всем сердцем, и счастливое чувство братства не покидало нас весь месяц, проведенный в Индии, не покинуло и по возвращении в СССР.

Утомленные трудным путешествием, мы после выступления уехали в отель, чтобы хоть немного отдохнуть и привести в относительный порядок тот "фейерверк" впечатлений, который был в каждом из нас и который еще долго не давал нам заснуть в эту первую индийскую ночь.

Дели не мучил нас ни особой жарой, ни духотой, хотя погода все время стояла солнечная. С настоящей индийской жарой мы встретились позже, во время путешествия по стране. В Дели же по вечерам было даже прохладно - не для нас, конечно, а для индийцев. Для них эта свежесть - зима. Они кутают головы в шерстяные шарфы, надевают на руки шерстяные перчатки, оставаясь в большинстве босыми. Встречаются и обыкновенные наши цигейковые ушанки. И подобно тому, как зеленая чалма на Востоке отличает паломника, побывавшего в Мекке, ушанка говорит о том, что ее владелец был гостем Советской страны, Москвы.

Раннее утро 24 декабря. Я смотрю на просыпающийся город с плоской крыши отеля "Амбассадор". Солнце еще не пробилось сквозь розовый туман, но на западе уже светятся белые купола правительственных зданий, дворца президента. Все отчетливее вырисовываются газон во дворе отеля, темная зелень пальм, величественные очертания баньянов - огромных деревьев, напоминающих среднеазиатские карагачи. Отель окружают четырехэтажные каменные дома с плоскими крышами и террасами - жилища делийцев... На трубах и карнизах сидят коршуны. Их труд ассенизаторов в Индии пользуется уважением. Они почти не боятся людей. Рядом с коршунами летают обычные серые воробьи, черные галки, изредка маленькие зеленые попугаи. На террасах, на крышах и тротуарах стоят деревянные кровати с веревочной сеткой. Люди спят, завернувшись с головой в цветастые ватные одеяла. Это не бездомные - о них впереди. Это любители свежего воздуха. Я наслаждаюсь чудесной картиной просыпающегося города. Новый Дели - город широких зеленых улиц, огромных площадей, засаженных в шахматном порядке большими деревьями. В городе нет базара. Вся торговля сосредоточена на одной площади диаметром больше километра. В отличие от Старого Дели, Новый Дели - город административно-чиновничий. На площади - памятник жертвам первой мировой войны и бездарный монумент королю Георгу VI - наследие английского владычества.

Эпоха господства Великих Моголов оставила в Индии прочный след. На горизонте видны минареты мечетей. Они напоминают фабричные трубы, этот обязательный элемент современного городского пейзажа. Однако настоящая фабричная труба в Индии пока еще редкость. К созданию собственной промышленности Индия приступила после освобождения от колониального гнета.

В первый день мы осматривали Новый Дели. Он показался нам широким, просторным. В нем нет ни единого архитектурного стиля, ни исторических памятников. Шесть раз был разрушен Дели в период своей многовековой истории. Постройка теперешнего города была закончена только в 1931 году, и английское влияние очень явственно наложило на него отпечаток. Но есть в Дели и своя прелесть: прямые улицы в тени деревьев, крошечные лавчонки с фруктами, овощами и всякой мелочью, разбросанные островками по городу, как оазисы в пустыне. Рядом с такой лавчонкой всегда есть ресторан с громким названием "Милано", "Мадагаскар"... В нем всего два-три столика; в сущности, это просто шалаш из циновок или даже одна циновка над головой. Здесь подают замечательный индийский чай с молоком, разные прохладительные напитки.

По прямым улицам движутся автомобили самых разнообразных форм и марок, автобусы, мото- и велорикши, велосипеды, впряженные в арбы белые горбатые быки - зебу, небольшие нарядные лошадки, запряженные в ярко раскрашенные маленькие двуколки. В такой двуколке едет целая семья, человек шесть - десять, и как они там размещаются, непонятно. Движение кажется беспорядочным, и при этом уличные аварии в Индии очень редки.

Пешеходы не торопятся, они совершенно не боятся городского транспорта. Ни индиец, ни тем более индийская женщина никогда не уступают дорогу автомобилю, мотоциклу или повозке. Но все уступают дорогу коровам, которые чувствуют себя здесь господами положения. Они гуляют по мостовой и тротуарам, лежат посреди дороги, иногда преграждая путь всему транспорту, топчутся у овощных лавок, и я сам видел, как они воруют с прилавка овощи. В одном маленьком городке корова пробовала языком вкус моего фотоаппарата. Так же много на улицах собак. Они валяются на мостовой, ловят мух, забегают в рестораны, магазины. Их не гонят и никогда не бьют: в Индии любят животных.

На одной из дорог мне повстречалось стадо. Сзади шел пастух и нес на руках большую собаку. Она устала. Эта картина растрогала меня. Мир между человеком и животными - одно из правил жизни индийцев. Говорят, что в больших городах шоферу, наехавшему на животное, грозит суд. Вот почему так осторожны индийские шоферы. В громадном большинстве это сикхи - солидные, пожилые, а иногда просто старые люди. Они спокойны, невозмутимы и решительны. С готовностью уступают друг другу дорогу, никогда не раздражаются. Кроме того, они никогда не употребляют спиртного, и это главный залог безопасности движения в Индии.

В первые дни мы чувствовали себя в такси очень тревожно. Часто казалось, что водитель мчит нас прямо навстречу гибели. Но он невозмутимо и в то же время решительно обходил все опасности. Скоро мы привыкли к необычным правилам, вернее - к отсутствию всяких правил уличного движения. Впрочем, одно правило все-таки есть - нужно ехать по левой стороне. Но это только в принципе: едут и по правой стороне, а если нужно, то и по тротуару.

Нам понравился Новый Дели таким, каким мы увидели его в первый день приезда в Индию. Светило солнце, горячее, но по-весеннему ласковое, и мы с радостью подставляли его лучам наши бледные северные лица - ведь это было 23 декабря! Мы неожиданно получили дополнительную премию к неполноценному московскому лету 1957 года.

Зима в Индии ощущается, пожалуй, только в одном - вечер наступает так же рано, как у нас. В пятом часу начинают сгущаться сумерки, а в шесть уже темно.

На большой площади Рамлила Граунд, у театра, толпится народ - скоро начнется представление. Сегодня мы приехали сюда умышленно пораньше, чтобы получше, повнимательнее рассмотреть публику, ее одежды, лица. Вот подходят женщины с детьми. Маленькие "едут" верхом на бедре матери: сидят, обхватив ногами ее спину и живот, и мать держит руками ребенка пониже спины. Наверное, это очень удобно, потому что так носят детей в Индии и европейские женщины.

Очень многие индийцы носят очки, и кажется, что это не по необходимости, а как разновидность украшений, которые здесь так любят. На севере эти украшения довольно обычны: серьги, браслеты на руках и щиколотках ног, кольца, ожерелья. Но чем глубже на юг, тем эта страсть принимает все более экзотические формы: блестящие камни в ноздрях, браслеты, надетые на руку еще в детстве и деформирующие ее, раскрашенные лица мужчин и женщин. Даже нищенки носят какие-то медные украшения. Иногда это какая-нибудь металлическая бирка, прикрепленная к носу и закрывающая рот.

Очень красива одежда женщин - сари. Шесть ярдов ткани мягко и изящно окутывают фигуру. Ни одной пуговицы, ни единого шва. И женщина умеет носить свое сари. Легкость и мягкость складок гармонически сочетаются с плавностью и благородством походки. Любое сари - самое дорогое, из парчи и шелка, и самое дешевое, из хлопка, - всегда красиво. Под сари надевается короткая кофточка, оставляющая обнаженную узкую полоску на спине и животе. Но на юге Индии, в деревнях, носят только сари, обнажая при этом одно плечо, вероятно, так удобнее работать в поле. Индийские женщины, как правило, красивы, но, к сожалению, слишком рано на лица большинства из них ложится печать усталости, тяжкого труда, бедности...

Мужчина, одетый по-европейски, в Индии редкость. В европейских костюмах ходят молодые клерки, чиновники, приказчики больших магазинов. На громадном же большинстве - красивая национальная одежда, ноги задрапированы в кусок белой ткани - дхоти, рубаха свободная, навыпуск, в холодную погоду - шерстяная шаль на плечах. Голова или совсем не покрыта, или обернута цветным тюрбаном. На пожилых людях - узкие темные сюртуки, застегнутые до самого ворота; на ногах и у мужчин, и у женщин - сандалии. Чулки на ногах - редкость.

...Но вот толпа перед театром стала редеть, а зрительный зал - быстро заполняться. В первых рядах - интеллигенция, буржуазия, а чем дальше, тем все более простой народ. Его - большинство, и это укрепляет нас в мнении, что нигде в мире так не любят искусство, как любят его в Индии - стране, переживающей период национального возрождения, стране, в которой народное искусство истреблялось на протяжении двухсот лет английского владычества.

Итак, шеститысячный зал полон. Раскрывается занавес из простого кумача. На сцене - сводный хор. На этот раз все стоят, а непременный гармониум лежит на стуле. Исполняется песня "Индия - лучшая в мире страна". И как у нас, в СССР, песня "Широка страна моя родная" стала чем-то вроде второго неофициального гимна, так "Индия - лучшая в мире страна" - второй неофициальный патриотический гимн народов Индии. Патетические и драматически напряженные мелодии и песни не характерны для индийской музыки, поэтому даже эта патриотическая песня исполняется негромко, с каким-то сдержанным величием.

После песни президент ИПТА обращается с приветствием к собравшимся. Он говорит о трудностях, с которыми была связана организация конференции и фестиваля, благодарит "покровителей танца, музыки и драмы", которые своими пожертвованиями помогли их созданию. Говорит о задачах ИПТА, из которых главной является стремление пробудить в народе любовь к искусству, дать ему возможность расти и развиваться свободно и независимо. "Нас могут упрекнуть в том, что не все показываемое нами на фестивале подлинно народное, но наша задача заключается в том, чтобы все хорошее сделать народным", - заключает он свою блестящую по форме речь. Надо сказать, что индийцы - прирожденные и искусные ораторы. Восточное красноречие имеет вековые традиции, и эти традиции, очевидно, успешно развиваются теперь, когда Индия после длительной борьбы получила национальную независимость.

На сцену выходят Ангон Сингх и Тамби Сарма из Ассама. Это танцоры и виртуозные музыканты-барабанщики. Ангон Сингх может играть одновременно на двенадцати мридангах (барабанах), но, к сожалению, как объявил ведущий, Сингх - бедный человек, и у него есть всего лишь один мриданг. Публика по достоинству оценила мастерство народных музыкантов и танцоров, наградив их коротким, но дружным всплеском аплодисментов.

Хоровая группа штата Бихар пела народную песню о том, что скоро наступит конец всем страданиям, и все же песня звучала печально, минорно: века угнетения наложили, очевидно, на искусство столь тяжелый отпечаток, что даже в этой современной песне Бихара, песне о надеждах, звучит грусть. Зато старинные фольклорные песни и танцы Индии жизнерадостны, темпераменты и задорны. Они выражают дух борьбы народа за свободу. И это продемонстрировал нам следующий номер концерта - танцы и песни праздника весны "Холи", исполненные пенджабской группой Ассоциации народных театров.

В традиционный индийский танец вплетаются элементы театрализации - эпизод из событий индийского национального восстания 1857-1859 годов. Танцовщица, изображающая героиню восстания Махарани Джанси, вылетает на сцену на бутафорском коне, вооруженная саблей. Она берет в плен английского солдата, изображаемого артистом-комиком. Солдат пытается убежать, но крестьяне задерживают его. Под веселую музыку танцоры осыпают друг друга красным порошком... Это напоминает наш старый обычай - обливать друг друга водой в день Ивана Купалы.

Песни, драмы и танцы, рассказывающие о восстании 1857 года, вот уже сто лет пользуются у индийских зрителей неизменным успехом. Очевидно, тема подвига, совершенного народными героями, до сих пор волнует, захватывает сердца. Характерно, что во всех этих произведениях, в том числе и в реалистических драмах, англичане изображаются жестокими и трусливыми. В этом отношении подобные представления напоминают прямолинейные агитки первых лет нашей революции.

На фестивале мы увидели и несколько драм, посвященных индийскому национальному восстанию 1857-1859 годов. Наиболее сильная из них - "Нил дарпан" ("Индиговое зеркало"), написанная сто лет назад драматургом Динабандху Митра из Бенгалии. Национальный театр Калькутты открывался именно этой пьесой, которую сейчас называют бессмертной. Вот ее сюжет. Колонизаторы заставили крестьян сеять вместо риса и хлопка индиго для экспорта. В результате начался голод. Вспыхнуло народное восстание, зверски подавленное англичанами. История этой пьесы сама по себе драматична: в 1867 году указом вице-короля пьеса была запрещена и уничтожена англичанами. После освобождения Индии были разысканы два случайно уцелевших рукописных экземпляра пьесы на языке бенгали. Почти через восемь - десять лет, в 1944 году, "Индиговое зеркало" снова издали, однако формально указ о запрещении драмы не был отменен, и адвокаты - члены ИПТА - вели судебный процесс за официальную отмену запрета. Так что драма шла, можно сказать, контрабандой.

Это действительно одна из наиболее сильных пьес индийского репертуара. Ее идея освобождения от колониализма, картины героической борьбы индийцев находят горячий отклик в сердцах зрителей. Пьеса не лишена схематизма, особенно в изображении англичан. Здесь употребляется одна черная краска. Ну что ж, очевидно, если она и грешит против художественности, то верно отображает народную ненависть к колонизаторам.

На концерте 24 декабря выступил сельский учитель Вену Мадхав из штата Андхра. Он отличный имитатор, звукоподражатель и пародист, настоящий мастер своего дела. Вену Мадхав имитирует известных индийских артистов - Раджа Капура, Сохраба Моди, Балраджа Сахни. Потом он показал сцену из фильма "Самсон и Далила", обилием звуковых эффектов высмеивая приемы американских фильмов. Этот номер вызывает восторженную реакцию зала. А в заключение учитель из штата Андхра совершенно серьезно и с поразительным мастерством исполнил сцену Отелло и Дездемоны, показав себя замечательным драматическим актером, в совершенстве владеющим сложным искусством перевоплощения.

Народный хор из Раджастана возглавляет знаменитый раджастанский певец, поэт и композитор Гаджанан Верма, один из немногих профессиональных артистов Индии. Популярность Верма позволяет ему заниматься только своей профессией, а в Индии это удел немногих мастеров искусства. Большинство вынуждено где-то служить, оставаясь рабочими, клерками, учителями, отдавая любимому делу лишь свободное от работы время.

Раджастанцы исполнили старинную народную песню "Пателия": муж ушел служить в войско раджи; жена уговаривает его вернуться домой, к семье, к детям, к мирному труду крестьянина. Песня звучит слаженно, глубокая ее грусть подчеркивается высокохудожественным исполнением.

Потом мы видим народный танец "Рамлила". "Рамлила" - это страница из народного эпоса "Рамаяна". Празднуется победа над царем демонов Раваной, прилетевшим с Цейлона, чтобы похитить жену Рамы Ситу. Танец сопровождается диалогами. Он выдержан в стиле, очень характерном для индийского народного театра, для индийского танца и песни: хор и солисты поют за сценой, невидимые залу. На сцене же пантомимой изображают действия героев и танцами, движениями, игрой иллюстрируют содержание песен. С этим приемом мы встречались потом в некоторых драмах, например в спектакле Мадрасского профессионального театра. Зрители привыкли к этому приему и воспринимают его как должное.

Фольклор занимает едва ли не самое большое место в репертуаре индийских артистов. Однако и современная, актуальная песня, танец, драма постепенно входят в свои права. Так, хоровая группа из штата Мадхия - Прадеш исполнила современную по содержанию, хотя еще старинную по мелодии и манере исполнения песню. "Шагайте вперед! Будет рай на земле! Так сказал наш отец Ганди" - вот приблизительное содержание песни, горячо принятой зрительным залом. Делийцы показали номер, который называется "Два листа и почка". Два листа и почка - это счастливая комбинация, она дает самый высокий сорт чая; два листа и почка - это символ молодой семьи. Два листа - молодые муж и жена. Почка - ребенок. Все вместе - это лучшее, что есть в жизни, в природе. Танцоры изображают процесс сбора чая. На спине у каждого - большая корзина. Движения, передающие процесс труда, изящны и ритмичны, рисунок мизансцен сложен и тонок, как резьба по слоновой кости, а символическое содержание песни глубоко поэтично и жизненно.

Контрастом этого оптимистического номера оказался следующий танец - "бхил", исполненный группой артистов из Бихара. Он напомнил нам сцены из классической китайской оперы. Большие барабаны, страшные гримы, фантастические костюмы, шум, грохот, резкие, устрашающие движения - от всего веяло чем-то древним, сказочным. И это не случайно: бхилы - одно из древнейших воинственных племен Индии. В далеком прошлом бхилы были людоедами. Через века пронесли они причудливые ритмы своей музыки. И дикарские элементы, несомненно, видны в их танце. Смотришь на него и переносишься в таинственную глубь веков. Последние раскопки индийского города мертвых, существовавшего пять тысяч лет назад, говорят об Индии как о стране самой древней цивилизации...

Нельзя представить себе ни одного концерта, вечера или встречи в современной Индии без песен Рабиндраната Тагора. Я не знаю в мире страны, в которой какой-либо поэт был бы так популярен, как популярен в Индии Тагор. В одном маленьком городке Бенгалии есть музей человека, знаменитого лишь тем, что он был другом Тагора. И вот перед нами земляки великого поэта - артисты хора из Западной Бенгалии - поют его песни, и поют так же, как пелись они при нем, как исполнял их он сам. По содержанию и по форме песни Тагора - это олицетворение поэзии, к которой так чутки индийцы.

Небольшая группа певцов и музыкантов усаживается на полу вокруг непременной фисгармонии. Поют тихо, медленно, с оттенком той мечтательной меланхолии, которая вообще свойственна индийцам. "Правда и красота, только правда и красота побеждают в природе" - вот и все, о чем поется в первой песне Тагора, но эти простые слова так много, очевидно, говорят сердцу индийца, что зрители сидят как зачарованные и в такт песне покачиваются шесть тысяч голов и шесть тысяч ног непроизвольно отбивают ритм. "Красота - источник вдохновения" - вот о чем, насколько я понял, говорит вторая песня. Но для индийца это не пустые слова. Взор его затуманивает слеза, мечтательная улыбка озаряет лицо.

Слушать песни Тагора в Индии и наблюдать за слушателями - громадное наслаждение. Кажется, что прикасаешься к самым глубинам народной поэзии и, не понимая слов, подчиняешься простой мелодии, сложному ритму, тихой торжественности звуков! Нам довелось слушать песни Тагора и в исполнении прославленных артистов, таких, как знаменитый певец и композитор Хемант Кумар или не менее знаменитый кино-композитор Бисвас, и в исполнении простой ткачихи, которую знают только в пределах ее ткацкой мастерской. И всегда одно упоминание имени Тагора настраивает публику на особый, возвышенный, поэтический лад, заставляет насторожиться, собрать все внимание, приготовиться к восприятию его драгоценной поэзии.

Тагор был большим нашим другом. Уже глубоким стариком он посетил СССР и написал свои знаменитые "Письма о России". Это знают индийцы, и не случайно во многих беседах, которые мы провели в Индии, нам задавали одни и те же вопросы: Как будет отмечен столетний юбилей Тагора в СССР? Что намереваются сделать наши театры, и в частности Большой театр? Знаем ли мы, что у Тагора есть десятки пьес, среди них - музыкально-лирические драмы и балеты, интересные, глубоко содержательные, что музыку к ним писал сам Тагор? Есть ли они в русском переводе?

Группа из Джаянтии Хиллз, провинции Ассам, показала танец "лахо", танец охотников. Руководитель группы Р. Джесспритер Шулай - профессиональный охотник, одновременно он является одним из старейших членов ИПТА. Танец интересен необычным построением сюжета. Его содержание - охота на диких зверей.

В заключение концерта, который продолжался более шести часов с одним антрактом, были показаны две пьесы. Первая - "Похищенная девушка", на злободневную тогда тему раздела Индии на Пакистан и Индию. Естественность, скромность и деликатность исполнителей делают этот спектакль обаятельным. Его украшением является наш старый друг Балрадж Сахни, прославленный киноактер, не считающий для себя зазорным выступать в самодеятельном спектакле с артистами-любителями. И на афишах вы не увидите его имени, набранного крупным шрифтом. Он выступает наравне со всеми, как рядовой член ассоциации.

В программе фестиваля принимают участие и другие знаменитые актеры Индии, такие, как Хемант Кумар, Ачла Сачдев, Гопинатх, Дебабрата Бисвас. Все они - питомцы ассоциации и до сих пор не теряют с ней связи, считают своим долгом, независимо от времени и расстояния, участвовать во всех ее мероприятиях. Так, Хемант Кумар прилетел на эти концерты из Бомбея. А расстояние это больше, чем от Москвы до Свердловска.

Так что же это за организация? Откуда у ее членов такое высокое чувство внутренней дисциплины и долга? Почему, бросая свои дела, свои киностудии, колледжи, школы, больницы, банки, конторы, мастерские, люди на собственные деньги едут в Дели, чтобы представить народу индийское национальное искусство, подумать о дальнейшей его судьбе, поделиться опытом, поучиться друг у друга? На этот вопрос мы получили ответ, только узнав подробнее, как возникла ИПТА, каковы ее задачи.

предыдущая главасодержаниеследующая глава







>


>

© ISTORIYA-TEATRA.RU, 2001-2020
При использовании материалов сайта обратная активная гиперссылка обязательна:
http://istoriya-teatra.ru/ 'Театр и его история'

Рейтинг@Mail.ru

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь