Пастораль

Пастораль, являющаяся третьим жанром итальянской литературной драмы, оказалась победительницей трагедии и комедии. В годы политической, идейной реакции, когда опять усилилось значение дворянства, восторжествовал именно этот жанр, уводящий от жизни, создающий особый, приукрашенный, идеализированный мир,

Художники раннего Ренессанса, создавая пасторали, обращались к античной, буколической поэзии. Они воспринимали поэзию Вергилия и Феокрита как призыв к сближению с природой, как радостный гимн живому человеческому чувству, освободившемуся из-под гнета средневекового аскетизма. Этот лейтмотив властно звучал в "Фьезоланских нимфах" и "Фьяметте" Боккаччо, и его отголоски были еще громко слышны в "Сказании об Орфее" Полициано. Лучезарная природа, искренние, простые люди в пасторалях того времени, несмотря на условность аркадской атмосферы, по существу, выражали здоровое и цельное ренессансное мироощущение.

Но в годы реакции под пером дворянских придворных поэтов жанр пасторали в силу своей искусственности, стилизованности вскоре приобрел подчеркнуто аристократический характер. Пастораль с ее изнеженными пастухами и пастушками, олицетворявшими собой благородство "избранных натур", с ее исключительным интересом к любовным треволнениям, с отчужденностью от всего реального и грубого и пристрастием ко всему изысканному была жанром, который в стилизованной и идеализированной форме изображал куртуазные аристократические нравы.

Декорация пасторали по С. Серлио. 1545 г.

Знаменитая поэма Джакопо Саннадзаро "Аркадия" (1504), положившая начало целому пасторальному направлению в западноевропейской литературе, прославляла сельскую жизнь и изображала сельские поляны как "уголок для отдохновения", куда не доходят житейские невзгоды. Только здесь, в этом идеальном мире, изысканный герой может отдаться благородному служению даме сердца. Такая концепция пасторальной поэзии определяла общие идейные устремления многих драматических эклог, из которых создались ранние итальянские пасторальные драмы.

Местом рождения пасторальной драмы была та же придворная Феррара, сыгравшая такую важную роль в истории ренессансной комедии. Первыми пасторальными драмами, возникшими в Ферраре, были: "Эгле" Джиральди Чинтио (1545), "Жертвоприношение" Агостино Беккари (1554) и "Аретуза" Лоллио (1563). "Эгле" была построена по образцу античной сатировекой драмы, "Жертвоприношение" напоминало ренессансную трагедию, а "Аретуза." - "ученую комедию". Все три пьесы были проникнуты идеей противопоставления поэзии сельской природы прозе городской жизни. Однако эти драмы не смогли еще стать образцом пасторального жанра, так как были созданы по канонам "ученой" трагедии и комедии. Подлинной родоначальницей пасторальной драматургии всего западноевропейского театра стала знаменитая пастораль Торквато Тассо "Аминта" (1573).

Торквато Тассо, великий творец "Освобожденного Иерусалима", был последним поэтом Ренессанса. В его творчестве с особой остротой сталкивалось светлое, гуманистическое мировоззрение с мрачными идеалами христианского аскетизма. Но, когда Тассо сочинял пастораль "Аминту", его муза в полной мере еще не знала этих противоречий. Поэт писал "Аминту" в упоении классическими образцами древней поэзии, давая полную волю своему лиризму и своей поэтической виртуозности.

Но, воспевая земные радости, объявляя, что "наслаждение жизнью - только в любви", Тассо выражал идеалы придворной аристократии. Ориентация на аристократию особенно явственно выступала прежде всего в восторженных восхвалениях знатных особ феррарского двора, скрытых под буколическими именами. Характерно, что в "Аминте" отсутствовало традиционное противопоставление сельской природы и городской придворной жизни. Поэт заставлял своего наиболее уравновешенного, рассудительного героя-пастуха Тирсида ополчаться против суждений о том, что по сравнению с прелестью сельских "аркадий" город и двор полны всяческой скверны и лжи. Опровергая эту антитезу, Тассо заставил своего героя воспевать хвалу двору и свету, где, по его мнению, царят подлинная добродетель и тонкое изящество чувств.

Попав ко двору, пастух видел там "счастливую обитель", населенную учтивыми кавалерами и изысканнейшими дамами. В полном восторге он восклицал:

 И я в тот миг 
 Почувствовал, что сам я выше стал, 
 Что новой добродетелью исполнен, 
 Божественностью новой облечен. 
 Тогда воспел героев я и брань 
 И грубой сельской песнью пренебрег. 
 Теперь
 Уж не звучит моя свирель простая,
 Как прежде, но кругом полны леса
 Тех звонких, гордых звуков, что она
 Восприняла у труб*. 

^* (Перевод М. Столярова и М. Эйхенгольца.)

Устами Тирсида говорил сам поэт. Звонкие и гордые звуки труб символизируют здесь придворную поэзию, которой пастух подчиняет свою сельскую лиру.

Аристократизм идеологии автора сказывается не только в его литературных пристрастиях, но и в прямом привнесении в пастораль мотивов сословного превосходства. На буколические поляны, в среду пасторальных персонажей, проникали суждения о знатности происхождения как важнейшем условии любви и брака между пастухами и пастушками.

Пастушка Дафна, убеждая свою несговорчивую подругу, нимфу Сильвию, ответить на любовь пастуха Аминты, говорит:

 Иль ниже
 Аминты род, ты думаешь, чем твой?
 Родитель матери твоей, Ундины,
 Был, правда, богом этой благодатной
 Реки, зато Аминта - сын Сильвана,
 Отцом которого был Пан, великий
 Бог пастухов*. 

^* (Перевод М. Столярова и М. Эйхенгольца.)

Такими чисто дворянскими аргументами устанавливалось равенство высокого происхождения пастушеской пары.

Пастораль Тассо была названа по имени ее главного героя, пастуха Аминты, влюбленного в нимфу Сильвию. Юноша долго не может преодолеть холодность девушки, презирающей мужчин и отдавшей себя целиком служению богине девственности Диане. Лишь после ряда драматических перипетий Аминта покоряет сердце гордой девушки.

Отказавшись от сюжетных нагромождений ранних пасторалей, Тассо строил пастораль, точно соблюдая закон единства действия и достигая тем самым легкости и прозрачности в развитии драматического сюжета. Гармоническая плавность в ходе событий пасторали достигалась симметрическим чередованием действенных и лирико-повествовательных эпизодов. Симметрично были расположены и сами драматические происшествия пасторали: вначале Аминта приходил в отчаяние, узнав о мнимой гибели Сильвии, затем та же самая ситуация повторялась с Сильвией, которая, поверив ложному известию о смерти Аминты, приходила в отчаяние и этим выдавала свою страсть к влюбленному в нее пастуху.

Несмотря на аристократизм своих воззрений, Тассо все же сохранял здоровые тенденции ренессансного мироощущения. Чувство Аминты было благородным и цельным, оно было противопоставлено грубому вожделению Сатира. Поэт прославлял любовь и заложенную в любви силу, побеждающую все препятствия. И лишь легкая дымка меланхолии, обволакивающая сценическое повествование, говорила о том, что "Аминта" - дитя не раннего расцвета культуры Возрождения, а ее заката.

Пролог к пасторали Гуарини 'Верный пастух'

В драматургии окончательный разрыв с гуманистическими идеями Возрождения произошел в пасторали Джованни-Баттиста Гуарини (1538 - 1612) "Верный пастух" (1585). Следуя духу феодально-католической реакции, Гуарини прославлял не страсть, а борьбу со страстями, в чем он открыто расходился с "Аминтой". Поэтический строй речи и построение фабулы указывали на то, что Гуарини отступил от ренессансной простоты в сторону изысканной манерности, именуемой в изобразительном искусстве маньеризмом. Пьеса отличалась большой усложненностью интриги; в ней действовали три пары влюбленных и главной темой была неразделенная любовь. Эта усложненность, запутанность интриги определили успех "Верного пастуха", значительно превзошедший у современников успех лирической пасторали Тассо. Внимание зрителей приковывали ситуации с подмененными детьми, недоразумения, путаницы, финальные узнавания и прочие атрибуты развлекательной драматургии.

Определяя цели искусства, Гуарини писал, что "должно посредством удовольствия очищать хмурое настроение зрителей". Он считал, что драма не должна изображать реальную жизнь, ее цель - отражать видения фантазии поэта. Пусть поэт бездумно и беззаботно создает изящные вещи, подобные "Верному пастуху", которые не отражают действительности, чужды реализма. Эти призывы в полной мере соответствовали требованиям реакционной поры. Когда Гуарини послал своего "Верного пастуха" одному из самых влиятельных церковников, кардиналу Шипионе Гонзага, тот ответил ему: "Если и можно в чем упрекнуть ваше удивительное произведение, то только в том, что оно превосходит всякую меру прекрасного. Можно сказать, что это такой пир, где единственное угощение - сахар и мед".

В этих сладостных словах заключена горькая истина о полном забвении гуманистических традиций итальянской литературной драмой позднего Возрождения.