От автора

Предлагая вниманию читателей сборник моих избранных сочинений, хочу сделать некоторые замечания о его составе. Сюда вошли те работы, которые наиболее тесно связаны с вопросами эстетики в этнографии и фольклоре. Я не стал придерживаться хронологического принципа при расположении материалов. Том содержит два раздела. В первый вошли более фундаментальные исследования, опубликованные в свое время в виде отдельных книг, второй раздел составлен из статей.

Большинство работ сборника сконцентрировано вокруг единой темы и относится к одной области народной культуры - к фольклорному действу.

В первую очередь это работы о народных обрядах, магических действах, собиранием и изучением которых я начал заниматься, еще будучи студентом Московского университета, когда принимал участие в экспедициях по собиранию фольклорного, этнографического и диалектологического материала. В эти годы внимание русских лингвистов привлекли работы швейцарского лингвиста Фердинанда де Соссюра. Его статический (синхронный) метод изучения языка заинтересовал и меня. В 20-е годы я совершил несколько экспедиций в Закарпатье и стремился применить метод де Соссюра при собирании и исследовании этнографического материала. Обобщая результаты этих поездок, я подготовил и прочитал доклады о синхронном методе в этнографии на 1-м и 2-м съездах славянских географов и этнографов (в 1924 году в Праге и в 1927 году в Польше), а в 1929 году вышла на французском языке моя книга "Магические действия, обряды и верования Закарпатья", перевод которой помещен в настоящем сборнике. Пафос этой книги - изучение современного состояния обрядов. Синхронный анализ календарных и семейных обрядов и обычаев, рассказов закарпатских крестьян о сверхъестественных существах и явлениях позволил показать, что мы имеем дело с постоянным изменением и формы и функции этих этнографических фактов, позволил произвести классификацию обрядов в зависимости от актуальности в них магической функции, проследить, как эстетическая функция при переходе мотивированного магического действа в немотивированный обряд становится доминантной. Мне кажется, что книга приводит к ряду выводов, важных не только для этнографа, но и для понимания эстетических закономерностей в этнографическом и фольклорном материале, в частности о соотношении эстетической и в неэстетической функции в обрядовом действе.

Непосредственно к этой книге примыкают еще две небольшие работы, построенные на этнографическом материале: доклад "Активно-коллективные, пассивно-коллективные, продуктивные и непродуктивные этнографические факты" и статья "Рождественская елка в Восточной Словакии". В первой из них высказана мысль, что, как и в языке, в этнографических явлениях следует различать продуктивные и непродуктивные формы. По образцу старых этнографических фактов создаются новые обряды, песни и т. д. В статье "Рождественская елка в Восточной Словакии" показано, как рождественская елка у словаков и украинцев, сравнительно недавно вошедшая в быт крестьян из города или от сельской интеллигенции, принимает на себя функции старых аграрных и скотоводческих обрядов. Этот уникальный в своем роде пример позволяет поставить вопрос о взаимосвязанности и взаимообусловленности магического и эстетического, о возможности перехода от эстетического к магическому, а не наоборот, как это бывает чаще.

И, наконец, книга "Функции национального костюма в Моравской Словакии", вышедшая в 1937 году, посвящена рассмотрению структуры народного костюма как особой семиотической системы. В ней отмечается, что костюм несет целый пучок различных функций, структурально связанных между собой (например, функции, указывающие на возраст, семейное положение, профессиональную принадлежность носителя костюма и т. д.). Особая глава книги посвящена определению костюма как вещи и как знака. Это один из первых моих опытов применения семиотических методов в этнографии.

Функционально-структуральный метод помогает, как мне кажется, не только изучению национального костюма, но и деревенских построек, сельскохозяйственных орудий и других предметов как материальной культуры, так и духовной - заговоров, пословиц, магических действ, сказок, песен и т. д.

Работы, построенные преимущественно на анализе этнографического материала, включены в сборник не только потому, что они наглядно демонстрируют синхронный метод, который я пытался применить для изучения этих явлений, и не только потому, что они малоизвестны советскому читателю и публикуются на русском языке впервые. Мне представляется, что обряды и магические действа, а также национальный костюм, рассмотренные под определенным углом зрения, могут пролить свет на такие вопросы исторической эстетики, как возникновение отдельных жанров народного искусства, в частности народного театра.

Народным театром я начал заниматься в начале 20-х годов. В 1923 году появилась в печати в издательстве ОПОЯЗ моя книжка "Чешский кукольный и русский народный театр", а позднее несколько статей. В настоящий сборник вошла монография "Народный театр чехов и словаков", вышедшая на чешском языке в Праге в 1940 году. Несколько слов об истории ее написания. Стимулом послужил симпозиум, организованный талантливым чешским режиссером Э. Ф. Бурианом. В этом симпозиуме помимо деятелей театра, руководимого Э. Ф. Бурианом, приняли участие несколько иностранных гостей: датский журналист Нейгорд, словенский деятель театра драматург Братко Крефт, сербский композитор Марич. Я прочел доклад о народном чешском и словацком театре. После доклада Э. Ф. Буриан стал готовить на сцене руководимого им театра постановку народных пьес, озаглавленных "Народные сюиты", а я вскоре приступил к работе над книгой о народном чешском и словацком театре.

Э. Ф. Буриан - марксист, революционер в области содержания и формы современного театра, поклонник советского театра, в частности В. Э. Мейерхольда. В своих постановках он стремился выявить все то ценное, что народный театр может дать современному театру. В тяжелое время перед нашествием фашистов на Чехословакию эти постановки народных пьес шли с огромным успехом и стали как бы знаменем чехословацкой культуры. Мне посчастливилось вести свою работу в области народного театра параллельно с этим необычайно талантливым режиссером, композитором, актером. Э. Ф. Буриан следил за моими статьями и откликался на них в прессе. С другой стороны, работа Буриана над постановкой народных сюит, несомненно, помогла мне при работе над книгой.

Книга "Народный театр чехов и словаков" публикуется на русском языке впервые. По сравнению с первым изданием я ввел ряд дополнений, в частности о русском народном театре, и старался использовать новую литературу о народном театре у чехов и словаков.

Изучение народного театра представляется мне исключительно интересным для выявления многих важных вопросов эстетики. В своей книге я показываю, что многие художественные средства народного театра близки художественным средствам средневекового театра и театра барокко. Большое место в работе занимает проблема соотношения форм театрального искусства с фольклором и такими формами народного действа, как обряды и магические действа. Магические элементы, равно как и более поздние христианские верования, не окончательно утеряны народным театром. Однако доминирующей в сложной структуре функций народного театра выступает эстетическая функция. Театр как синтетическое искусство использует все богатство художественных средств, включая и слово, и жест, и движение, и декорации, и костюм, и маски. Все эти элементы структурально связаны в системе народного театра. Анализ этой структуры может представить интерес для историков и теоретиков театра, а также для изучения некоторых историко-эстетических проблем (сравнительное изучение различных видов искусства, соотношение таких категорий эстетики, как комическое и трагическое и т. д.). Отмечу также, что современные драматурги и режиссеры часто используют те же художественные средства, что и народный театр, например декорацию, созданную не специальными приспособлениями, а жестами актеров или звуками, сочетание трагических сцен с буффонадой, совместную игру кукол и живых актеров, нарушение жестких границ между сценой и публикой, вторжение режиссера в текст пьесы, импровизационность и т. д. Думаю, что тщательное изучение художественных приемов средневекового театра, театра барокко и театра народного может помочь современным драматургам и режиссерам в использовании народных традиций и обогатить арсенал художественных средств современного театра.

Монография "Народный театр чехов и словаков" представляется мне центральной работой сборника. С ней, в том или ином отношении, перекликаются все остальные статьи и исследования.

Так, небольшая статья "К вопросу о сравнительном изучении народного словесного, изобразительного и хореографического искусства у славян" посвящена, как следует из ее названия, сравнительному изучению различных видов народного искусства, которое помогает нам установить их общие и специфические черты. В этой работе показано, как выражается одна и та же внеэстетическая функция благопожелания и заклинания в различных видах народного искусства: в колядках, в рисунках на обрядовом хлебе, в танцах. Отдельные виды народного искусства оказываются органически связанными между собой и составляют единую художественную структуру. Одна из последних моих работ - "Художественные средства в юмористическом ярмарочном фольклоре" - своего рода дополнение к книге о народном театре. В художественных средствах ярмарочного фольклора много общего с народными драмами, такими, например, как "Царь Максимилиан", "Лодка" и др. В этой статье я не касаюсь песенного ярмарочного фольклора, а только декламационного фольклора, исполняемого сказовым (раешным) стихом. Прибаутки балаганных и карусельных дедов и раешников, остроты Петрушки и выкрики торговцев, зазывающих покупателей, часто переходят в диалог со слушателями и представляют собой своеобразную театральную форму общения между актером и зрителями вне системы собственно театра. Остановившийся прохожий становится зрителем и участником представления. Особое внимание уделено фамильярной речи ярмарочного фольклора. Тот факт, что издевки балаганных дедов, раешников и даже торговцев над своими покупателями обычно добродушно переносятся публикой, объясняется веселым настроением ярмарочной толпы, своеобразной карнавальной атмосферой, о которой писал М. М. Бахтин. Культ смеха, маски, когда насмешки воспринимаются более как шутка и юмор, а не как сатира - это чисто фольклорное явление.

Фольклор как особая форма художественного творчества - таков третий комплекс проблем, затронутых в сборнике. Изложению основных постулатов семиотического подхода к фольклору и этнографии посвящена статья "Фольклор как особая форма творчества", написанная мной совместно с Р. О. Якобсоном. Здесь сделана попытка выявить специфические черты фольклора в отличие от литературы. Эта статья, вышедшая в 1929 году в сборнике, посвященном проф. Скрайнену, была в 1966 году в исправленном виде помещена в IV томе избранных сочинений Якобсона. Русский перевод сделан со второго издания.

Две статьи сборника посвящены основному вопросу эстетики фольклора - соотношению традиционного и импровизационного начал в народном искусстве. В статье "Традиция и импровизация в народном творчестве" рассматривается импровизация в исполнении произведений различных жанров: песен, сказок, анекдотов, народной драмы. Различается импровизация принудительная и преднамеренная, подготовленная и неподготовленная; традиция и импровизация связаны и взаимообусловлены в каждом новом акте творческого воссоздания произведения, они составляют в народном творчестве диалектическое целое.

В статье "Импровизация и нормы художественных приемов на материале повестей XVIII века, надписей на лубочных картинках, сказок и песен о Ереме и Фоме" на основе рассмотренных текстов обосновывается вывод, что исполнители фольклорных произведений, импровизируя и создавая новые варианты, безошибочно и строго следуют нормам художественных средств. С проблемой импровизации и нормы связан также вопрос о лейтмотивах, поставленный в статье "Функции лейтмотивов в русской былине".

Таково в общих чертах содержание работ, включенных мною в сборник "Вопросы теории народного искусства". Я сознательно не вносил кардинальных изменений в публикуемые материалы, стремясь представить итог более чем сорокалетней научной деятельности в неприкрашенном виде. Возможно, читатель обнаружит некоторые неточные формулировки, ошибочные или недостаточно обоснованные положения. Я с благодарностью приму критические указания, дополнения или исправления, которые будут сделаны. Пользуюсь случаем выразить благодарность Т. В. Цивьян и Б. Л. Огибенину, оказавшим мне помощь в подготовке рукописи и переводах на русский язык ряда материалов.

П. БОГАТЫРЕВ