16.05.2012

В Москве представили балет 'Шим Чон'

На сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко состоялись гастроли корейской труппы Universal Ballet, представившей москвичам свою классику — балет "Шим Чон", поставленный 26 лет назад американкой Адриен Деллас по мотивам корейской легенды.

Основанная в 1984 году труппа Universal Ballet выпестована западными педагогами и хореографами, в числе которых не последнюю роль сыграли петербуржцы, точнее — ленинградцы, еще точнее — Олег Виноградов. В конце 1980-х глава Кировского (теперь Мариинского) балета принял самое непосредственное участие в руководстве корейской труппой, обогатив ее репертуар главными классическими балетами в ленинградских редакциях и предоставив компании ленинградских же педагогов. И хотя свою национальную гордость — "Шим Чон" — корейцы получили из рук американцев (хореографини Адриен Деллас и композитора Кевина Барбера Пикарда), следы советской школы видны и в этом спектакле, скроенном по лекалам староклассического балета.

Трехактная легенда про то, как девушка Шим Чон пожертвовала собой ради слепого отца, продавшись корсарам за 300 мешков риса (за эту цену некий буддийский монах, в котором можно заподозрить сошедшее на землю божество, подрядился его вылечить), была брошена ими за борт в качестве жертвы Морскому царю, покорила того своей красотой, вернулась на землю, вышла замуж за короля и отыскала отца, прозревшего на ее глазах, рассказана с помощью подробнейшей пантомимы и так понятно, что программка вовсе не требуется (разве что в трех пальцах, поднятых монахом, трудно отгадать цену врачевания). Национальной экзотики в балете немного: декорации, живописующие приморскую корейскую деревушку и роскошные пагоды королевского дворца, умно и тактично стилизованные костюмы да несколько обалеченных народных плясок (женские соло и танец масок) с характерными взмахами рук, спрятанных под длиннющими рукавами. В остальном же спектакль представляет собой набор классических штампов, расцвеченных сценографическими эффектами и адаптированных для корейских зрителей, неискушенных в западном балете.

Музыка не менее безыскусна: национальные мотивы композитор упаковал в дежурный набор традиционно-балетных размеров и темпов, а легкости, с которой он внедрил в корейский сюжет мазурки, галопы и польки, могли бы позавидовать и присяжные сочинители балетов XIX века. Что касается хореографии, то ее можно назвать "педагогической": учеников старались показать повыгоднее, используя те движения, которые у них получаются лучше всего (впрочем, не факт, что хореограф Деллас способна на большее, чем компилировать типовые связки па и заимствовать подходящие случаю комбинации из чужих балетов). Как бы то ни было, задача показать труппу в благоприятном ракурсе была выполнена: Universal Ballet отнюдь не выглядел самодеятельностью. Более того: преподав урок слаженности, дисциплины и непоказного энтузиазма, временами он внушал даже нечто вроде зависти.

В труппе оказался сильный мужской кордебалет. Все десять пиратов поголовно делали двойные туры, отлично раскидывали ноги в jete-passe, резво выпрыгивали в четких перекидных. Отдельные индивидуумы разражались даже такими перлами, как разножка в повороте, круг "козел" или двойные assemble — тут уж, конечно, не обошлось без русских педагогов. Хватало и мужчин с премьерскими амбициями. Высокий тонкий красавец Хенджун Ри — Капитан пиратов — отлично справился с jete en tournant, а между большими прыжками лихо просовывал по четыре стремительных пируэта. Невысокий плотный Ю Кен (Морской царь) щеголял кабриолями и заносками, замахивался и на двойной saut de basque, и хотя к концу большого пируэта его занесло, видно было, что от волнения, а не от неумения. Джеен Ом (Король) в любовном адажио продемонстрировал отменное владение искусством дуэтного танца: пушинкой взметал даму на верхние поддержки и, по-питерски подкручивая на каждом обороте, выжимал из нее по 11-12 пируэтов.

Женский кордебалет одели в такие выгодные хитоны и полупачки, что телосложения танцовщиц было не разглядеть, а стопы все дотягивали с великим прилежанием. Крепкие солистки работали резво, надежно и поразительно синхронно — в тех случаях, когда танцевали стайкой. Фан Мен, исполнявшая вариацию "ангельской рыбки", и вовсе тянула на балерину: совершенные пропорции, прекрасно поставленные точеные ножки, своенравный ритм каноничных па — такое сокровище пригодилось бы и в "Драгоценностях" Большого театра. Похоже, женская часть труппы находится под надзором западных, а не наших учителей: слишком уж тщательно отделаны детали, слишком воспитанны стопы, слишком отчетлива позировка. Эти качества доведены до абсолюта в танце примы Хэмин Хван (Шим Чон). Увы, главная партия балета, наполненная избытком переживаний, но лишенная вразумительных вариаций, позволила разглядеть лишь идеально выворотные ноги и прекрасные линии балерины, которую хотелось бы изучить в более серьезном репертуаре.

Впрочем, переполнившим зал москвичам (на галерке сидели даже на ступеньках) было достаточно и этого. Балетоманы радостно опознавали сюжетные и композиционные мотивы "Корсара", "Дочери фараона", "Неаполя", а заодно полузабытые законы драмбалета, согласно которым балерина не может сделать ни арабеска, ни обводки без того, чтобы не оправдать их какой-нибудь практической надобностью — выразить, скажем, дочерние чувства или взять корзинку с подаянием. Рядовые же зрители совершенно по-детски восторгались видеоштормом, разгулявшимся на заднике, и видеоутопленницей, погружающейся в глубины среди шныряющих вокруг рыбок. Да и клубы дыма, обозначающие сон героини и окутавшие сцену так плотно, что танцующие видения в нем едва просматривались, сильно порадовали публику. Реакция столичного зала на спектакль Universal Ballet позволила сделать поразительное открытие: между девственно-чистосердечными корейцами и вроде бы искушенными москвичами существенной разницы нет. И те и другие идут на балет за сказкой.

Татьяна Кузнецова

Источники:

1. kommersant.ru