Общественная жизнь

Общественная жизнь

Весной 1937 года, вручая ордена группе командиров и бойцов, работникам "Правды" и Московского Художественного театра, М. И. Калинин говорил в своей речи: "Тех отношений, какие установились между советским обществом, между советским правительством и театром, - таких отношений никогда раньше не было и не могло быть".

Несомненно, одно из самых значительных завоеваний советского театра состоит в уничтожении каких бы то ни было признаков пресловутой "актерской корпорации", в разрушении стен, отделявших актера от трудового народа, от живой жизни, от общественной деятельности. У нас сформировалось поколение актеров, для которых работа в театре есть форма активного участия в общественной жизни, форма участия в огромной созидательной деятельности нашего народа, строящего коммунистическое общество.

Жизнь советских людей во всем ее многообразии входит в круг неотъемлемых интересов советских актеров, и за пределами этой многообразной жизни для них нет и не может быть ни искусства, ни радости, ни творческого успеха.

Перед советским актером открыты пути к различным областям общественной и государственной деятельности, начиная от работы в своем профессиональном союзе, в районных и городских советах и кончая участием в высших органах государственной власти - в Верховных Советах союзных республик, в Верховном Совете СССР.

Многие советские актеры могли бы рассказать о том, как тесно сплетается их творческая работа с их общественной деятельностью, вне которой немыслим труд советского художника.

О себе же могу сказать, что чем старше я становлюсь как актер, тем мне труднее отделить общественную деятельность от непосредственно профессиональной работы. Я уже не могу представить себя "только актером", и прежде всего потому, что, репетируя, снимаясь, играя в спектаклях, я ни на минуту не перестаю ощущать себя человеком, тысячью нитей связанным с многообразной созидательной жизнью своей страны.

Вот почему я вправе сказать, что мой профессиональный творческий рост явился результатом общественного, политического воспитания.

Этот рост начался с познания и осмысления грандиозных процессов переустройства жизни, которыми ознаменовались годы первой пятилетки.

Познание революционной действительности, закономерностей ее развития побуждало нас активно включаться в жизнь, искать в ней правильный путь развития своих творческих возможностей.

Работа в местном комитете театра "Комедия", участие в различных органах Союза работников искусства, особенно же в его военно-шефской комиссии - таковы были первые ступени той общественной школы, которую, так же как и многие мои товарищи по профессии, я начал проходить в эти годы.

Трудно было бы установить с точностью, когда же и с чего именно началось наше обучение в этой великой школе советской общественной жизни.

В то время, о котором идет речь, - то есть в самом начале тридцатых годов, - все мы, молодые актеры, учились выступать на общих собраниях, на производственных совещаниях и в различных кружках, на разного рода заседаниях, посвященных текущим политическим кампаниям, на встречах с рабочими-ударниками, передовыми колхозниками и делегатами подшефных воинских частей. Нередко могло казаться, что все это как будто и не имеет прямого отношения к искусству, к театру, к кругу творческих интересов актера. А на самом деле вот именно здесь, в обстановке этих подчас весьма обыденных явлений общественной жизни, властно врывавшейся в театр, мы постепенно вырабатывали в себе новое мироощущение советского актера - гражданина своей великой героической Родины.

Увлекшись военно-шефской работой, я отдавал ей все досуги. Играя перед армейской и флотской аудиторией, беседуя с ее представителями, с бойцами и командирами, отвечая на их вопросы, я старался понять, чего они ждут от театра и как оправдать почетное положение актера. Не пройдя такой школы, не учась у жизни, невозможно было стать на плодотворный путь поисков образа положительного героя, мысль о котором всецело завладела мною.

Среди краснофлотцев подшефной части, 1938 г

Дружба деятелей советского искусства с бойцами возникла еще в первые годы революции и явилась прямым выражением любовной заботы народа о своей армии, о своем флоте. С тех пор эта дружба крепла с каждым годом. Беспримерная в истории мировой культуры связь работников искусства с армией и флотом послужила школой общественной деятельности для советских актеров разных поколений. И я, как и мои товарищи по профессии, с чувством большого удовлетворения должен упомянуть о шефской работе в частях армии и флота, значительно обогатившей меня как актера и гражданина.

Советская Конституция 1936 года закрепила решающую победу социализма в нашей стране.

В соответствии с Конституцией в начале 1937 года были объявлены первые выборы в высший орган государственной власти - в Верховный Совет СССР.

По всей стране создавались избирательные комиссии по выборам - органы, созванные с целью обеспечить каждому избирателю его закрепленные Конституцией права. Это была почетная и ответственная задача, и поручена она была тем, кого народ считал достойным такой чести и доверия. Сотни, если не тысячи работников искусства стали членами участковых и окружных избирательных комиссий.

Мне также было оказано высокое доверие, и с октября 1937 года до окончания выборов в Верховный Совет СССР первого созыва я работал в Свердловской окружной избирательной комиссии города Ленина.

Вряд ли надо напоминать, что выборы в Верховный Совет страны подняли на более высокую ступень политическую активность избирателей. Такую же роль сыграли они и для тех, на кого возложена была задача организации выборов, - для участников избирательных комиссий. Именно такое значение имело для меня участие в работе окружной комиссии по выборам, та ответственная государственная деятельность, которая обогащала каждого из нас опытом политической работы, а вместе с тем сказывалась и на нашем творческом труде.

Естественно может возникнуть желание, чтобы актеры моего поколения ответили на вопрос о том, в чем же именно выражалась связь их общественной деятельности с их творческими достижениями в искусстве. Вопрос закономерный. Вопрос большой и сложный. Но в то же время вопрос в высшей степени "персональный", потому что каждый актер ответит на него по-своему.

Несомненно, многие мои сверстники, товарищи по профессии, смогут дать самые различные, всегда интересные и поучительные ответы, исходя из личного опыта, своего пути в общественной жизни, взятого во взаимодействии с кругом созданных ими образов, со своей творческой темой в искусстве. Я же остановлюсь на одном примере, связанном с поисками образа моего героя, с исходным моментом моего пути в искусстве и в общественной жизни. Еще в свое время я старался разобраться в данном примере, глубже осознать его, в чем мне, между прочим, помогли памятные беседы с Б. В. Щукиным во время съемок фильма "Ленин в 1918 году". В этой картине Б. В. Щукин снимался, уже будучи неизлечимо больным, быстро утомлялся на съемках и пользовался малейшим перерывом для отдыха. Оберегая его покой, администрация "Мосфильма" оборудовала для него небольшой уголочек в помещении съемочного павильона. Здесь стоял диванчик, кресло, зеркало и столик. Разрешили даже провести электропроводку и держать электрический чайник, дабы не заставлять Б. В. Щукина лишний раз подниматься в актерский буфет.

В перерывах между съемками Б. В. Щукин часто приглашал меня выпить стакан чаю, и здесь, в его уголочке, сидя у уютно кипевшего чайника, мы оживленно беседовали на различные темы.

Как известно, Б. В. Щукина особенно занимал вопрос о влиянии нашей социалистической действительности на творческое формирование советского актера. В заметках, сделанных во время работы над образом В. И. Ленина, в различных записях, опубликованных после кончины артиста отразилась неотступно преследовавшая Б. В. Щукина пытливая мысль о связи творчества художника с его общественной деятельностью как гражданина и патриота своей страны. В то время эти творческие документы Б. В. Щукина, разумеется, не были мне известны. Но нетрудно было понять его интерес к такого рода вопросам, тем более, что почти ежедневно он затрагивал их в беседе со мной.

- Так все-таки, как же это вы подошли к вашему Полежаеву?.. - спросил он как-то, пристально оглядывая меня.

Вопрос этот не застал меня неподготовленным, так как после выхода "Депутата Балтики" на экран я неоднократно возвращался к нему, стараясь проследить и осознать различные этапы работы над образом профессора Полежаева.

Выше, в конце главы "В поисках героя" я остановился на внутренних побуждениях, в силу которых еще при первом чтении сценария влюбился в образ его героя и стал добиваться, чтобы мне доверили его воплощение. Но я не упомянул одного обстоятельства, которое сыграло немалую роль в успешном решении взятой мной на себя задачи, между тем как это обстоятельство связано с пробудившимся интересом к общественной деятельности и непосредственным участием в ней.

Дело в том, что в заключительных кадрах фильма, которые, обобщая его содержание, собственно, и обеспечили ему долгую жизнь, Дмитрий Илларионович Полежаев смело выходит на арену общественной жизни. Именно в этих кадрах в его лице рождается ученый нового типа, порвавший с прошлым, соединивший свою судьбу с судьбой революционного народа и увидевший цель своей жизни в служении социалистической революции. Доктор естественных наук и профессор ботаники, исследователь и искатель, человек книги, лабораторного опыта и университетской кафедры, он выходит на широкие просторы советской общественной деятельности. Глубокий старик, он, став выборным народным депутатом, делается молодым и раскрывается во всем обаянии своей душевной красоты, во всем своем великолепном нравственном величии.

С трибуны Таврического дворца, как член Петроградского Совета от моряков Балтфлота, он следующими словами начинает свою заключительную речь:

- Господа! Господа!.. Я не оговорился - нет... Я говорю вам "господа" - рабочим и работницам, крестьянам и крестьянкам, вам, - красным солдатам и славным морякам... Вы - хозяева и подлинные господа на шестой части мира... Приветствую вас от лица науки, обязанной думать о вашем настоящем и о вашем будущем счастье!.. Очень мало людей нашей науки присутствуют здесь... Забыли, что воспитывались на народные средства... Платят черной неблагодарностью, хотят сделать из своей учености забор, чтобы отгородиться от народа...

И далее, тепло напутствуя членов Петроградского Совета, уходящих из зала заседания на фронт ("Будьте как можно целеустремленнее, идите прямо, не останавливайтесь ни на минуту!" - до слов: "До свидания, красные воины!.."), Полежаев следующим образом заканчивает свою речь:

- С этой трибуны, много ли, мало ли здесь сидящих в зале, я все равно разговариваю со всем миром... И я обязан сказать... С тех пор, как на почте кончился саботаж, я получаю пачки писем из Англии, Франции, Швейцарии... Мне сулят кучу денег, виллы и лаборатории, лишь бы я бросил свою "варварскую" страну и приехал к ним... Но знайте: я останусь здесь, с моим народом, с моим правительством, с моим, пусть и нетопленным, университетом, так как честь участия в священной революции я не уступлю никому ни за какие подачки!.. Вот это я и хотел сказать... за этим, собственно, и пришел сюда!..

Здесь на первый план выдвигается тема общественного долга ученого, тема его общественного служения революционному народу. Вот эта генеральная тема заключительных кадров, которую в свое время, снимаясь в картине, я определял для себя словами: "Полежаев - общественный деятель", никак не могла быть раскрыта без понимания природы и сущности революционной общественной деятельности советского человека, без веры в ее преобразующую силу, без личного в ней участия. Ничто не могло заменить личного опыта актера как гражданина и общественника, - сама тема для своего воплощения должна была органически возникнуть в сознании актера как живое отражение опыта жизни.

Мои соображения показались убедительными Б. В. Щукину, и, пользуясь затянувшимся перерывом, я продолжал развивать затронутую тему, рассказывая о своей общественной работе после вступления в труппу Театра имени Пушкина и после выпуска первых фильмов с моим участием, - иначе говоря, непосредственно перед съемками "Депутата Балтики".

- Вы, конечно, заметите, Борис Васильевич, теснейшую внутреннюю связь между творчеством актера и его общественной деятельностью хотя бы на примере следующего факта... Год спустя после окончания съемок "Депутата Балтики", которые впервые привели меня в Таврический дворец и поставили на его трибуну в качестве политического оратора в костюме и гриме Полежаева, я вторично взошел на ту же трибуну уже как гражданин, как член окружной избирательной комиссии по первым выборам в Верховный Совет СССР, как один из представителей художественной интеллигенции города Ленина, призывавший собравшихся голосовать за кандидата блока коммунистов и беспартийных. На собрании присутствовал М. И. Калинин, - и вы легко представите себе, как я волновался... Однако же, взойдя на трибуну, я почувствовал себя совершенно свободно, можно сказать, как вполне опытный оратор... А ведь пять-шесть лет назад, будучи председателем местного комитета передвижного театра "Комедия", я еще учился умению обобщать и правильно выражать свои мысли на наших скромных производственных совещаниях... Вот так, крупица за крупицей, мы накапливали уроки общественной жизни, общественной деятельности, и постепенно сознавали, как они сказываются на решении наших творческих задач в искусстве, на результатах нашего актерского труда...

Но я возвращаюсь к тому кандидату, за которого при первых выборах в Верховный Совет СССР в декабре 1937 года я призывал голосовать в своем выступлении на собрании интеллигенции Ленинграда в Таврическом дворце, - к Е. П. Корчагиной-Александровской.

Е. П. Корчагина-Александровская явилась достойной избранницей народа, всей своей жизнью оправдавшей его доверие. И говоря о связях советского актера с общественной жизнью страны, о той творческой силе, которую он черпал в своем новом общественном положении, я хочу, в качестве примера, остановиться на этой замечательной актрисе и крупной общественной деятельнице.

Екатерина Павловна Корчагина-Александровская была большим художником сцены, и тем не менее до революции ее дарование оставалось крайне ограниченным условиями жизни старого общества, всем строем буржуазного театра.

В молодом возрасте, в период назревания первой русской революции, входя в состав труппы театра В. Ф. Комиссаржевской и выступая в окраинных театрах Петербурга, Е. П. Корчагина-Александровская примыкала к передовой, революционно настроенной части актерской интеллигенции. Но в долгие тяжелые годы реакции она оказалась замкнутой в узких рамках амплуа комических старух и играла преимущественно эпизодические роли, к тому же большей частью в бессодержательных обывательских пьесах. Демократка по взглядам и убеждениям, скромная труженица сцены, она не смогла найти себе места вне театра, который и поглощал и, вместе с тем, ограничивал ее интересы, ее возможности.

В годы революции ее выдающийся талант, ее прямая, цельная, внутренне неисчерпаемо богатая натура раскрылись с новой стороны с тех пор, когда с подкупающей искренностью и теплотой Е. П. Корчагина-Александровская стала играть образы героического характера.

Неизгладимое впечатление оставляла она в пьесе "Иван Каляев". Сама по себе пьеса была довольно посредственная, но Е. П. Корчагина-Александровская создала в ней цельный и правдивый, бесконечно привлекательный облик матери героя-революционера. Простотой и страстностью убежденностью и силой веры она захватывала зрителя, покоряла его сильным духовным обликом своей героини.

Наиболее значительный образ был создан ею в "Страхе" А. Н. Афиногенова, где она играла роль большевички Клары, в прошлом - профессионального революционера, в настоящем - руководящего партийного работника. Это был образ женщины из рабочего класса, убежденного борца за дело народа, величественный и, вместе с тем, душевный, лирический, удивительно простой и жизненно достоверный.

Сыграв Клару в "Страхе", Е. П. Корчагина-Александровская привлекла к себе внимание советской общественности. Богатство ее духовного мира, его соответствие мыслям и чувствам простых советских людей, его связь с высокими идеалами рабочего класса, совершившего революцию и строящего социализм, - вот что выдвинуло ее как общественного деятеля. Она доказала, что ей под силу воплощение образов больших людей, наших современников, строителей социалистического общества, что она сама нашла среди них свое место.

Е. П. Корчагина-Александровская была избрана депутатом Ленинградского Совета и начала вести в нем разнообразную работу. Она никогда не отказывалась от участия в различных общественных начинаниях, от выступлений на митингах и в шефских концертах, сделалась частым гостем в рабочих клубах, в кружках художественной самодеятельности. Как депутат городского Совета она снискала симпатии своей активностью и доступностью, и в силу своей необыкновенной сердечности стала именоваться в народе "тетей Катей".

Простота, благожелательное отношение к людям, вдумчивость были органически свойственны ей. Екатерина Павловна была исключительно содержательным человеком, интересовалась всем, что происходило в стране, дружила с писателями и учеными, за творчеством которых внимательно следила, всей своей жизнью оправдывала положение любимицы народа. И когда в 1936 году было установлено высокое звание народного артиста Советского Союза, Е. П. Корчагина-Александровская оказалась в ряду первых деятелей сцены, по заслугам получивших эту награду.

С этого времени Е. П. Корчагина-Александровская по праву заняла ведущее положение в труппе нашего театра, стала в центре внимания его зрителей. Она играла современных женщин, в том числе санитарку в "Платоне Кречете" А. Е. Корнейчука, беспощадно разоблачала отрицательных персонажей комедий А. Н. Островского - Домну Пантелеевну, Кукушкину, Улиту, - и искусство ее все зрело и крепло, овладевало высотами сценического реализма. Она была так велика в своей художественной правде, что, казалось, вокруг нее на сцене все оживало - и декорации, и бутафорские предметы, - все озарялось правдой жизни.

В 1936 году Е. П. Корчагина-Александровская была избрана делегатом на исторический Чрезвычайный VIII Всесоюзный съезд Советов. Она участвовала в работе редакционной комиссии съезда, принявшего новую Конституцию. С трибуны съезда, приветствуя его делегатов от имени работников искусства страны, она в следующих словах верно выразила наши общие мысли и чувства: "Настоящий художник должен жить передовыми идеями своей эпохи, только тогда его искусство будет жизненно и ценно. Эти передовые идеи нашей эпохи закреплены в новой Конституции - вот почему этот исторический документ для нас дорог и велик".

Как депутат Верховного Совета СССР Е. П. Корчагина-Александровская также была очень популярной. Она поддерживала тесную связь со своими избирателями, с какой-то особой заинтересованностью беседовала с ними, внимательно выслушивала их просьбы, вникала в их повседневные нужды, и было видно, как она искренне радуется, когда ей удается прийти им на помощь. Она не раз говорила, насколько обогащает ее депутатская деятельность, насколько она помогает ей в творчестве, насколько она обновляет и поддерживает ее силы, и достойно несла свое высокое звание депутата.

При первых выборах в Верховный Совет Российской Федерации и передо мной открылась возможность участвовать в высшем органе управления нашей республики: летом 1938 года избирательная комиссия Куйбышевского избирательного округа города Ленина зарегистрировала мою кандидатуру в депутаты Верховного Совета Российской Федерации.

Когда это решение было опубликовано, оно вызвало неожиданный для меня широкий отклик. Первый из них исходил от одного из крупнейших передовых предприятий Ленинграда - завода "Электросила", коллектив которого прислал мне в избирательную комиссию телеграмму: "Нигде искусство и люди искусства так высоко не ценятся, как в нашей стране, как нашим великим народом. Уверены, что вам, представителю молодого артистического поколения, высоко поднявшего славные традиции русского театра, обеспечена единодушная поддержка избирателей". Множество таких откликов приходило в те дни в адрес избирательной комиссии. Среди них запомнился отклик личного состава ледокола "Ермак", находившегося в плавании. Избиратели "Ермака" голосовали по тому округу, где баллотировалась моя кандидатура, и, обсуждая ее, писали в своей газете "Сквозь льды": "Кому, как не нам, ценить культурную и агитационную силу кино! В полярную ночь, на арктических зимовках, на плавающих судах кино является лучшим другом моряка. Мы хорошо знаем нашего кандидата как одного из молодых представителей советской кинематографии. Он отдает весь свой талант искусству, народу, Родине, и можно быть уверенным, что он с честью сумеет нести высокое депутатское звание, еще лучше будет служить делу социализма. Пусть же создатель образа профессора Полежаева, депутата Балтики, будет нашим депутатом в Верховном Совете РСФСР".

Доверие народа окрылило меня, придало огромные силы. Но когда в газетах, среди выдвигаемых народом кандидатов, я увидел свою фамилию рядом с именами руководителей партии и правительства, меня охватило чувство громадной ответственности. И на первой встрече со своими избирателями, поднявшись на трибуну, я от волнения не смог начать речь: произошла довольно длительная пауза, прерванная ободряющими аплодисментами собравшихся.

Избрание меня депутатом Верховного Совета Российской Федерации стало важнейшей вехой на моем жизненном и творческом пути. Я с гордостью принял доверие, выраженное советским народом мне, как одному из представителей многотысячной армии советских актеров. Только потому, что в нашей стране актер стал по самому существу и духу своего труда слугой народа, сделалось возможным участие актеров в качестве избранников народа в высших органах государственной власти.

Встречаясь с широким кругом советских людей уже не в качестве актера, а как депутат, облеченный народным доверием, я нашел новую опору в этих встречах, почувствовал, как много дают они для понимания сущности советского человека, его интересов и стремлений, его несравненной душевной красоты.

Несмотря на загруженность, я старался укреплять свои шефские связи с армией и флотом.

Летом 1939 года, вскоре после окончания съемок фильма "Ленин в 1918 году", я получил предложение поехать на Дальний Восток, обслужить бойцов и командиров краснознаменных армий в связи с годовщиной разгрома японских войск в районе озера Хасан, у сопки Заозерной.

Речь шла о длительной поездке. Надо было обслужить несколько десятков точек, после чего выступить во Владивостоке перед моряками Тихоокеанского флота. Приближался летний перерыв в работе театра, наступало время отпуска, и я охотно согласился выехать к нашим славным бойцам-дальневосточникам.

На Ленинградской киностудии был изготовлен небольшой документальный фильм, посвященный основным этапам моей актерской работы. Фильм начинался танцем Пата, Паташона и Чарли Чаплина, после которого шел дуэт Дон-Кихота и Санчо Пансо из тюзовского спектакля, несколько кадров из "Горячих денечков", "Детей капитана Гранта" и "Острова сокровищ", отрывки из "Депутата Балтики", "Петра Первого", "Александра Невского" и из картины "Ленин в 1918 году".

Я подготовил вступительное слово, в котором касался основных задач советского искусства, советского актера, делился планами работы в театре и в кино, раскрывал некоторые технические "секреты" киносъемок. Совместно с женой, артисткой Театра имени Пушкина Н. Н. Вейтбрехт, мы подготовили инсценированные рассказы А. П. Чехова и веселую одноактную комедию "Первый случай". В заключение вечера я решил читать монологи профессора Полежаева и Александра Невского.

Однако жизнь внесла существенную поправку в эти предварительные наметки. На каждом выступлении мне присылались записки самого различного содержания. Бойцы просили рассказать о депутатской деятельности, задавали вопросы, касавшиеся литературы и драматургии, армейской художественной самодеятельности.

Поездка была исключительной по свежести и силе впечатлений. За неполных три месяца мы дали девяносто концертов. Мы выступали и перед многотысячной аудиторией, и перед небольшими группами бойцов,- случалось что на отдельных пограничных заставах нас смотрело всего несколько человек, но и для них мы давали полную программу. Почти все наши выступления заканчивались теплой, дружеской и обычно очень длительной беседой.

Выступление перед бойцами на сопке Заозерной. 1939 г. Слева - Н. К. Черкасов в роли героя комедии 'Первый случай'

Особенно запомнилось выступление на сопке Заозерной, на историческом месте боев с японскими захватчиками, совпавшее с первой годовщиной славной победы. На естественном зеленом амфитеатре у озера Хасан, вокруг импровизированной сцены, искусно сделанной из досок и брезента, собрались бойцы в полном боевом снаряжении. После митинга состоялось наше выступление, перешедшее в дружескую беседу с доблестными героями Хасана.

Трехмесячное пребывание в среде бойцов, ежедневное общение с ними очень помогли моему развитию как актера, гражданина, депутата и коммуниста, вызвали высокий творческий подъем.

Утро первого дня войны застало меня в Ленинграде.

Гнев и ненависть к врагу с громадной силой вспыхнули в сердцах миллионов советских людей. Захваченный мощным общенародным патриотическим движением, я стал искать применения своим силам в стремительно развивавшихся событиях. 3 июля 1941 года, в ответ на историческую речь товарища Сталина по радио, я вступил в народное ополчение, которое должно было помогать армии и флоту защищать город.

По предложению командования было создано особое формирование бойцов - театр народного ополчения. Соединив в своих рядах писателей, актеров, режиссеров, музыкантов, художников, вступивших в ополчение, театр должен был ставить злободневный репертуар, откликаться на последние события. Мне выпала честь стать организатором и первым художественным руководителем этого театра, вскоре получившего наименование агитвзвода.

Мы целиком отдались нашей новой задаче, ежедневно встречались с писателями, помогавшими нам в работе. Шли поиски наиболее острых, доходчивых форм политической сатиры, спешно создавался репертуар, дружно велись репетиции. В конце июля мы показали свою первую концертную программу "Прямой наводкой". Она состояла из серии политических сценок остро злободневного характера. Сатирическая картинка "Сон в руку" рисовала встречу Гитлера с историческими личностями - полководцами, пытавшимися покорить Россию, но нашедшими в ней гибель. Пародийная сценка "Случай в сумасшедшем доме", посвященная разоблачению расовой теории фашизма, продолжала боевое направление всей программы. Особенно большой успех имел сатирический дуэт Адольфа Гитлера и Германа Геринга. Комический конферанс удачно проводился двумя персонажами - ополченцами Тетеркиным (Н. Корн) и Петеркиным (М. Иванов). В качестве вступления к программе я читал монолог профессора Полежаева, а в отдельных случаях - заключительную речь Александра Невского.

Мы выступали перед бойцами, отправлявшимися на фронт, на вокзалах и в призывных участках, у моряков и у летчиков, оборонявших Ленинград.

В десятых числах августа мы начали готовить новую программу. В нее вошел хор веселых бойцов с сатирическими песенками, политический памфлет "Антонеску и Маннергейм", частушки о комических похождениях двух друзей - ротного повара и батальонного парикмахера, хор гусляров, "раешник" на злободневные темы (исполнявшийся двумя "балаганными дедами") и большая литературно-музыкальная композиция героико-патетического характера "Александр Невский, Суворов, Кутузов".

В рядах бойцов народного ополчения Ленинградского фронта. 1941 г. Второй слева - Н. К. Черкасов

Однако мне не удалось принять участие в этой программе, так как положение Ленинграда осложнялось, и было принято решение эвакуировать художественные коллективы города, в их числе и Академический театр драмы имени Пушкина.

Об этом решении правительства мы узнали 16 августа в Смольном.

Пять дней спустя театр выехал в Новосибирск. Железнодорожные пути находились под обстрелом фашистской авиации, и некоторое время наш поезд шел в сопровождении советских самолетов. Нас обгоняли эшелоны крупнейших промышленных предприятий, направлявшихся на Восток.

Новосибирск встретил нас сердечно. Нам было предоставлено здание театра "Красный факел", коллектив которого, уступив нам свое помещение, временно переехал на работу в Кемерово. Нам заботливо было приготовлено жилье, на каждом шагу мы чувствовали внимание и стремились по возможности оправдать его.

Отечественная война требовала от каждого из нас высшего напряжения сил, самого деятельного участия в общенародной борьбе за свободу и независимость Родины.

Надо было найти свое место на своем участке в условиях военного времени. Нельзя было ограничиваться узкопрофессиональными задачами, одной лишь работой в театре, хотя она и была непосредственно связана с военной тематикой. В первые же месяцы по приезде в Новосибирск мне удалось участвовать в новой постановке, посвященной событиям военного времени, - в "Накануне" Александра Афиногенова.

Театр прежде всего стремился ответить на переживаемые события своими новыми постановками, их высоким качеством. У него были выдающиеся творческие успехи. К их числу надо отнести постановку пьесы Александра Корнейчука "Фронт", в которой образы Ивана и Мирона Горловых были очень убедительно воплощены Б. Е. Жуковским и Ю. В. Толубеевым. К числу творческих удач театра следует отнести постановку пьесы Константина Симонова "Русские люди", и особенно пьесы Леонида Леонова "Нашествие". В постановке "Нашествия" нашему коллективу, его лучшим мастерам во главе с Е. П. Корчагиной-Александровской, Н. С. Рашевской, К. В. Скоробогатовым, Ю. В. Толубеевым, В. И. Янцатом и В. И. Вороновым удалось с большой впечатляющей силой раскрыть патриотическую тему.

С первых же дней мы выступали в лазаретах и госпиталях перед бойцами, подчас в отдельных палатах перед шестью-восьмью ранеными. Наши концерты обычно завершались дружескими собеседованиями с бойцами, которые делились своими фронтовыми впечатлениями. Вера в победу крепко спаивала людей фронта и тыла.

Е. П. Корчагина-Александровская с большой готовностью участвовала в этой работе и, будучи награждена Сталинской премией первой степени за многолетние достижения в области искусства, перечислила полученную ею стотысячную премию в фонд обороны. В телеграмме на имя товарища Сталина она просила принять этот дар для приобретения самолета-истребителя и назвать его "За Ленинград!". Просьба ее была удовлетворена, и вскоре Е. П. Корчагина-Александровская получила рапорт одного из наших авиасоединений, в котором ей сообщалось о количестве вражеских самолетов, сбитых истребителем "За Ленинград!".

В условиях эвакуации наша депутатская работа не прекращалась ни на один день. К нам в театр поступали многочисленные телеграммы ленинградцев. Это были просьбы эвакуированных помочь им в их бытовом устройстве на новом месте, это были просьбы ускорить эвакуацию членов семей, оставшихся в Ленинграде, наконец, те или иные просьбы наших избирателей, продолжавших работать в блокированном городе-герое. Мы старались внимательно отнестись ко всем обращениям, тотчас откликались на них и всегда с радостью узнавали, что наши ходатайства увенчались успехом.

Каждому из нас хотелось оказаться ближе к нашим бойцам, все стремились выехать на обслуживание фронта.

У нашего театра сложились славные традиции военно-шефской работы. С 1940 года наш коллектив держал знамя Наркомата обороны, полученное за шефскую работу, а в 1943 году завоевал переходящий кубок Центрального Комитета Союза работников искусств. Естественно, что в условиях военного времени военно-шефская работа становилась одним из главных звеньев нашей общественной деятельности. Она приняла широкий размах: за время войны артисты нашего театра дали свыше 2500 шефских спектаклей и концертов, из которых около 2000 - в Новосибирске и свыше 500 - в районах действий армии и флота.

По инициативе актеров летом 1943 года сформировался фронтовой филиал театра, который с первых дней его организации возглавила Е. П. Карякина, уже до того участвовавшая во многих фронтовых поездках.

Первый выезд в действующую армию состоялся еще летом 1942 года, когда на Северо-западный фронт выехала большая бригада во главе с К. В. Скоробогатовым. Обслуживая войска на передовой линии, выступая на лесных опушках и в окопах, в землянках и блиндажах, бригада дала за месяц свыше 60 концертов. Особым успехом пользовались отрывки из пьесы И. Бахтерева и А. Разумовского "Полководец Суворов", не сходившей с репертуара нашего театра.

В праздничные ноябрьские дни 1942 года я получил разрешение выехать на Западный фронт с бригадой в составе Н. Н. Вейтбрехт, Ф. В. Горохова, Г. Н. Осипенко, Ю. М. Свирина, В. Л. Клейнера и Л. В. Городецкого.

Репертуар фронтовой поездки был у нас подготовлен, и мы уехали из Новосибирска 19 ноября 1942 года - в день, когда распространились первые известия о нашем контрнаступлении под Сталинградом. По мере приближения к Москве мы узнавали волнующие вести об окружении фашистских войск в районе Сталинграда, об успешном наступлении на Центральном фронте, в районе Ржева и Великих Лук. Москва была охвачена этими известиями, во всем чувствовался высокий патриотический подъем, господствовало приподнятое настроение.

В Москве первоначальный маршрут поездки был изменен, и, к величайшей нашей радости, нам было разрешено вылететь в Ленинград.

Перед отъездом мне удалось выступить на антифашистском митинге советской интеллигенции. Он состоялся в Колонном зале Дома Союзов. Его открыл А. Н. Толстой, речь которого дышала страстной верой в близкую победу. Свое выступление я посвятил теме дружбы работников искусства с бойцами Советской Армии. Зная, что участники агитвзвода Ленинградского фронта безусловно будут слушать трансляцию митинга по радио, я рассказал и о них - работниках искусства, в первые дни войны вступивших добровольцами в ряды народного ополчения. Свою речь я закончил последними строками монолога Александра Невского, дополнив их, как и всегда в дни войны, заключительными словами: "Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет - на том стояла и стоять будет Русская, - Советская земля!"

Увлеченные московскими встречами, вдохновленные всем виденным и пережитым в течение недели, проведенной в столице, мы вылетели в Ленинград на военном самолете. Нас сопровождали истребители. Пролетая линию фронта, мы летели на бреющем полете.

Как выразить чувство волнения и радости, охватившее нас, когда мы вступили на ленинградскую землю, встретились с защитниками города-героя!.. Принимали нас с распростертыми объятиями, - случалось, что незнакомые люди останавливали нас на улице, радостно жали руки.

На другой день по приезде мы дали первое представление для моряков Краснознаменного Балтийского флота. Говоря вступительное слово, я от волнения не раз запинался и останавливался. Принимали нас с громадным воодушевлением, долго не отпускали со сцены.

На следующее утро мы выехали на одну из окраин города, где в течение нескольких дней обслуживали летный состав Балтийского флота, после чего свыше недели выступали на кораблях - больших и малых, начиная с линкора "Октябрьская революция" и кончая подводными лодками. Все концерты открывались моим вступительным словом и завершались дружеской беседой с бойцами и командирами. Высокий боевой дух города-героя укреплял в нас веру в близкое его освобождение от вражеской блокады, хотя Ленинград еще находился в тяжелом положении, продолжал подвергаться артиллерийским обстрелам, испытывал продовольственные трудности.

Помимо выступлений перед бойцами, для которых в течение месяца мы дали тридцать два концерта, наша бригада дала также концерт в Выборгском доме культуры для рабочих Выборгской стороны. Это была незабываемая встреча друзей, временно разъединенных суровыми условиями военного времени.

Наступающий новый 1943 год мы встречали на двух кораблях Балтфлота, где выступали перед немноголюдной, но крепко спаянной семьей военморов, а затем, в полночь, - в школе военных командиров. Царило праздничное настроение. Встреча затянулась далеко за полночь.

Срок командировки истек, наши выступления закончились. Стали готовиться в обратный путь. Тяжело было снова расставаться с Ленинградом. Но радостные впечатления от встреч и бесед с его защитниками смягчали горечь новой и, - как мы были уверены, - кратковременной разлуки.

3 января 1943 года мы вылетели на военном самолете. Погода была нелетная, пилотам приходилось трудно. Приземлились в Тихвине, где нас радушно встретили. Здесь состоялось последнее выступление нашей фронтовой бригады. Насыщенные впечатлениями от поездки, мы выехали в Новосибирск. Мужественный, величественный образ города-героя воодушевлял нас, вызывал новый подъем сил, вел нас вперед в наших творческих делах и стремлениях. Едва мы успели вернуться в Новосибирск, как пришло известие о первом прорыве блокады Ленинграда войсками Ленинградского и Волховского фронтов.

Встреча с избирателями - строителями ленинградского метро. 1949 г

Говоря о своей депутатской работе и ее связи с профессиональной деятельностью, не могу не привести в качестве одного из примеров следующий случай.

Когда я вернулся из Ленинграда в Новосибирск, мне, среди других моих дел, предстояло сниматься в первой серии "Ивана Грозного", а также в фильме "Его зовут Сухэ-Батор", посвященном любимому герою монгольского народа. Из-за условий военного времени съемки несколько затянулись и теперь подходили к концу. Откликнувшись на обращение Монгольской Народной Республики, я в свое время дал согласие участвовать в фильме в роли белогвардейского генерала барона Унгерна, и теперь мне предстояло выехать к месту съемок, в один из городов Средней Азии.

Из-за весеннего разлива рек поезд, которым я ехал, был вынужден на два дня задержаться в Семипалатинске. Мастера коллектива Киевского театра имени Ивана Франко, в начале войны эвакуированного в Семипалатинск, дружески встретились со мной. В свое время, когда я баллотировался в депутаты Верховного Совета РСФСР, коллектив этого театра, находившийся тогда в Ленинграде на гастролях, был приписан к тому избирательному участку, который голосовал за меня. Теперь коллектив потребовал, чтобы я, как депутат, отчитался перед ним. На следующий день я встретился с работниками театра, сделал доклад о депутатской работе, о профессиональной и общественной деятельности в дни войны и поделился впечатлениями о поездке в Ленинград. Коллектив Театра имени Ивана Франко, его талантливые мастера Н. М. Ужвий, Г. П. Юра и А. М. Бучма, вся его труппа, не раз гастролировавшая в Ленинграде, проявили живейший интерес к моему рассказу и забросали меня многочисленными вопросами. Общность задач и интересов прочно объединила, тесно спаяла нас.

Когда съемки фильма "Его зовут Сухэ-Батор" закончились, молодые кинематографисты Монгольской Народной Республики пригласили меня приехать в Монголию на отдых. Занятый съемками первой серии "Ивана Грозного", я не смог воспользоваться предложением, о чем сообщил в Улан-Батор. Вскоре в Алма-Ату, где снимался "Иван Грозный", пришло письмо маршала Чойбалсана, который желал мне успеха в работе над ролью Грозного, повторял приглашение приехать в Монголию и прислал в подарок охотничье ружье, как видно, узнав о моей страсти к охоте.

Летом 1944 года Театр имени Пушкина возвратился в Ленинград, а вскоре, по окончании съемок "Ивана Грозного", и мне удалось вернуться в свой родной дом, в свой любимый город.

С новой энергией я занялся депутатской работой, с новыми силами стал участвовать в общественной жизни нашего города.

Первые встречи с избирателями проходили в волнующей обстановке. Надо было помогать своим избирателям в розыске пропавших без вести сыновей, мужей и отцов, в улучшении быта их матерей, жен и детей, в оказании им помощи. Вопросы демобилизации и реэвакуации, вопросы жилищные, вопросы социально-бытового характера на время сделались основными при встречах и беседах с избирателями.

Театральная общественность нашего города выразила мне большое доверие, избрав меня председателем Ленинградского отделения Всероссийского театрального общества.

Послевоенный период жизни страны, исторические решения ЦК партии по идеологическим вопросам, необходимость перестройки работы художественно-творческих организаций нашего города, длительное время находившихся в эвакуации, - вот что определяло тогда новую обстановку и выдвигало перед работниками искусства новые задачи. В их решении в качестве общественной организации должно было принять участие и Театральное общество, его многочисленные творческие секции. Это также один из видов общественной деятельности советских актеров, объединившихся в рядах Театрального общества как творческой организации. Широкое обсуждение спектаклей на современную тему, творческие дискуссии, лекции и семинары по марксистско-ленинской эстетике, по пропаганде творческого метода К. С. Станиславского, помощь отдельным театрам в осуществлении их новых постановок, вопросы выдвижения молодежи и шефства работников искусства над коллективами художественной самодеятельности - таков далеко не полный круг вопросов, стоящих в центре внимания Театрального общества.

В перерыва между заседаниями Верховного Совета СССР в Кремле. 1949 г. Слева направо: П. А. Павленко, Б. П. Чирков, С. А. Герасимов, М. Э. Чиаурели. И. А. Пырьев, Н. К. Черкасов

При выборах в депутаты Верховного Совета Российской Федерации второго созыва ленинградцы выразили мне большое доверие, вторично выдвинув мою кандидатуру, а вскоре оказали мне высокую честь, выбрав меня депутатом высшего органа управления государства - Верховного Совета Союза ССР. К этой работе, в которой я встретился с товарищами по профессии, избранными народом, - с А. К. Тарасовой и Л. П. Александровской, с А. А. Хорава и Б. П. Чирковым, - я пришел с двенадцатилетним опытом депутатской деятельности, со свежими силами, со стремлением как можно достойнее оправдать доверие народа.

Когда один человек доверяет другому - это ценно, когда десятки тысяч людей доверяют одному - это величественно, но когда десятки тысяч людей вторично доверяют тому же человеку - это безгранично ответственно. Я старался оправдать высокое доверие народа на каждом шагу моей депутатской деятельности, при каждой встрече со своими избирателями, никогда не разделяя моей гражданской, общественной деятельности от моей творческой работы в театре и в кино.

Велики успехи нашей страны, велики успехи и нашего советского искусства. Мы, советские актеры, работаем и творим для всего нашего народа, у него же мы и учимся.

За многие годы, в течение которых рос, формировался и мужал советский актер, ясно определялись новые черты, характеризующие его облик: идейная целеустремленность, активное отношение к жизни, к великому историческому творчеству своего народа.

Запас многообразных наблюдений и личный жизненный опыт участия в строительстве социалистического государства делают советского актера не только исполнителем в узкоограниченном смысле слова, но, прежде всего, носителем коммунистических идей.

Советский актер никогда не перестает изучать действительность, искать в ней черты нового, видеть в ней черты будущего: в них заключен живительный источник творческой силы.

Работа актера - художественный, творческий акт, который всем своим содержанием, всей своей идейной направленностью связан с политикой партии и государства, как жизненной основой нашего строя.

Советский актер выполняет высокие задачи, поставленные перед народом Коммунистической партией и Советским правительством: средствами своего искусства он борется за коммунизм.

Именно потому, что советский актер стал подлинным общественным деятелем, невозможно представить себе жизненные дела, заботы и интересы его современников, которые были бы ему чужды.

На первый взгляд может показаться, будто бы сказанное не касается круга исторических образов, над которыми, в частности, мне пришлось немало поработать. Но именно на основе своего опыта должен решительно опровергнуть подобные предположения. На мою долю выпала задача воплотить галерею исторических характеров, людей научного, творческого и общественного подвига, беззаветно служивших народу. После профессора Полежаева, - или, иначе говоря, нашего великого ученого К. А. Тимирязева, - я воплотил на сцене и в кино образы А. М. Горького, И. В. Мичурина, А. С. Попова и В. В. Стасова, а также образы Александра Невского, Ивана Грозного, Петра I и царевича Алексея. Однако я ни в коем случае не назвал бы себя актером с "историческим уклоном", потому что какой бы из этих образов я ни воплощал, - я всегда ставил себе задачей представить каждый из них таким, каким он существует в сознании советского народа, в сознании моих современников. Общение с ними, активное участие в жизни советского общества - вот что двигало мной и помогало решению самой задачи.

Если так обстоит дело с историческими образами, воплощаемыми советским актером, то в еще большей степени это касается его работы над образами советских людей.

Имел ли я право изображать своих современников, если бы не умел, не старался разобраться в том, чем они живут, о чем думают, чему отдают свои душевные силы?! Какая цена была бы мне, как актеру, если бы я не стремился при изображении советских людей сделать зримыми именно те черты и особенности их психологии, именно те их нравственные качества, которые сформировались под прямым воздействием социалистической действительности, в результате последовательного и победоносного движения советского народа к коммунизму?! Ни при каких условиях актер не выполнит своего общественного долга, если в своей повседневной творческой работе не будет опираться на живой опыт передовых советских людей!..

В газетах, журналах и книгах мы ежедневно встречаем имена людей, инициатива и труд которых приносят новые успехи и завоевания советскому народу. Этих имен становится все больше и больше, и это означает, что за каждым из них стоят сотни и тысячи, что творческие силы нашего народа поистине неисчислимы и что качества, прославившие отдельных людей, в нашем советском обществе становятся свойствами миллионов.

Невозможно переоценить в этих условиях творческую ответственность, которая ложится на советских актеров. Каждый из нас должен сделать все, что в его силах, чтобы великая правда нашей социалистической действительности, правда нашей борьбы и наших побед получила возможно более полное и сильное отражение в искусстве. Каждый из нас должен сделать все для того, чтобы духовный облик нового, социалистического человека был раскрыт в созданиях актерского искусства во всем своем нравственном богатстве и величии. В решении этой большой и почетной задачи у нас есть могучий союзник, великий мастер - сама социалистическая жизнь: она ведет нас вперед, учит, поддерживает, но и беспощадно требует, чтобы всегда и во всем мы были верны правде жизни.