18 июня. Гончаров Иван Александрович, русский писатель - 175 лет со дня рождения (1812-1891)

Автор "Обыкновенной истории", "Обломова", "Обрыва" специально для театра никогда не писал. Однако уже с конца прошлого века инсценировки романов Гончарова занимают в русском театральном репертуаре значительное место. Причем особым вниманием пользовался "Обрыв", к которому в разное время обращались Собольщиков-Самарин, Рашевская, Горчаков. Современное звучание отчетливо слышалось в сценической версии "Обыкновенной истории", предложенной известным драматургом Розовым. Спектакль, созданный по этой пьесе в московском театре "Современник" в 1967 г., был удостоен Государственной премии СССР.

Имя Гончарова вошло и в историю русской театральной мысли. Глубокий знаток и ценитель драматургии и актерского мастерства, он оставил несколько критических статей и среди них - знаменитую "Мильон терзаний". Этот отклик на спектакль "Горе от ума", поставленный в бенефис актера Александринского театра Монахова, был впервые опубликован на страницах третьего номера "Вестника Европы" за 1872 г. и до сих пор является блестящим образцом разбора бессмертной комедии Грибоедова.

Из статьи И. А. Гончарова "Мильон терзаний"

Чацкий сломлен, количеством старой силы, нанеся ей, в свою очередь, смертельный удар качеством силы свежей.

И. А. Гончаров

Он вечный обличитель лжи, запрятавшейся в пословицу: "один в поле не воин". Нет, воин, если он Чацкий, и притом победитель, но передовой воин, застрельщик и - всегда жертва.

Чацкий неизбежен при каждой смене одного века другим. Положение Чацких на общественной лестнице разнообразно, но роль и участь всех одна, от крупных государственных и политических личностей, управляющих судьбами масс, до скромной роли в тесном кругу.

...Чацкие живут и не переводятся в обществе, повторяясь на каждом шагу, в каждом доме, где под одной кровлей уживается старое с молодым, где два века сходятся лицом к лицу в тесноте семейств, - все длится борьба свежего с отжившим, больного со здоровым, и все бьются в поединках, как Горации и Куриации, - миниатюрные Фамусовы и Чацкие.

Сцена из спектакля 'Обыкновенная история'. М. Козаков - Петр Иваныч Адуев, О. Табаков - Александр Адуев

Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого - и кто бы ни были деятели, около какого бы человеческого дела - будет ли то новая идея, шаг в науке, в политике, в войне - ни группировались люди - им никуда не уйти от двух главных мотивов борьбы: от совета "учиться, на старших глядя", с одной стороны, и от жажды стремиться от рутины к "свободной жизни" вперед и вперед - с другой.

Вот отчего не состарился до сих пор и едва ли состарится когда-нибудь грибоедовский Чацкий, а с ним и вся комедия. И литература не выбьется из магического круга, начертанного Грибоедовым, как только художник коснется борьбы понятий, смены поколений. Он или даст тип крайних несозревших передовых личностей, едва намекающих на будущее и потому недолговечных, каких мы уже пережили немало в жизни и в искусстве, или создаст видоизмененный образ Чацкого, как после сервантесовского Дон-Кихота и шекспировского Гамлета являлись и являются бесконечные их подобия.

В честных, горячих речах этих позднейших Чацких будут вечно слышаться грибоедовские мотивы и слова,- и если не слова, то смысл и тон раздражительных монологов его Чацкого. От этой музыки здоровые герои в борьбе со старым не уйдут никогда.

И в этом бессмертие стихов Грибоедова! Много можно бы привести Чацких - являвшихся на очередной смене эпох и поколений - в борьбе за идею, за дело, за правду, за успех, за новый порядок, на всех ступенях, во всех слоях русской жизни и труда - громких великих дел и скромных кабинетных подвигов. О многих из них хранится свежее предание, других мы видели и знали, а иные еще продолжают борьбу. Обратимся к литературе. Вспомним не повесть, не комедию, не художественное явление, а возьмем одного из позднейших бойцов с старым веком, например, Белинского. Многие из нас знали его лично, а теперь знают его все. Прислушайтесь к его горячим импровизациям - и в них звучат те же мотивы и тот же тон, как у грибоедовского Чацкого. И также он умер, уничтоженный "мильоном терзаний", убитый лихорадкой ожидания и не дождавшийся исполнения своих грез, которые теперь - уже не грезы больше.

Из кн.: Гончаров И. Собр. соч. в 8-ми т. Т. 8. М., 1955. Лит.: Аникст А. Теория драмы от Пушкина до Чехова. М., 1972.