6 сентября. Рахленко Леонид Гдальевич, белорусский советский актер и режиссер - 80 лет со дня рождения (1907)

Воспитанник студии Гомельского театра "Красный факел", а затем Ленинградского института сценических искусств, Рахленко пришел в Белорусский драматический театр - I (ныне Белорусский академический драматический театр им. Я. Купалы) и стал активным помощником основателя коллектива Е. Мировича.

Рахленко работал и как режиссер. Он поставил спектакли "Кремлевские куранты" Погодина, "Партизаны" Крапивы, "Русские люди" Симонова, "Волки и овцы" Островского и многие другие, пользовавшиеся зрительским успехом.

Старшее и среднее поколение зрителей не забудут Л. Рахленко в пьесе Билль-Белоцерковского "Жизнь зовет" и во "Фландрии", изумительной и пламенной, искрометной "Фландрии" (В. Сарду.- Ред.). В ней еще четверть века назад отразились существенные черты его таланта: стремление к революционно-романтическому жанру, яркая одухотворенность, смелое обобщение и глубина психологического анализа.

Долгие годы живут созданные Рахленко сценические образы. Время делает их только глубже, совершеннее.

Совсем недавно мы были свидетелями возвращения на сцену шедевра белорусской комедиографии "Кто смеется последним" К. Крапивы. Л. Рахленко восстановил дорогой всем спектакль. И зрители, что называется, ахнули: Горлохватский не постарел! Он мастер мимикрии, даже посвежел, стал современнее и - опаснее... Политический двурушник, карьерист, лжеученый успел надеть новую личину. Он может даже носить другую фамилию. Однако сущность его остается прежней. В новом спектакле, в леоновской "Метели", артист продолжает свою тему. Вглядитесь в Сыроварова, призывает театр, вглядитесь: это враг.

"Метель", поставленная Купаловским театром, стала спектаклем о честных и гордых, потому что в ней есть прекрасные люди - Марфа, Зоя, Лизавета. Но в не меньшей степени обязан спектакль своим жизнеутверждающим звучанием и Л. Рахленко, исполнявшему роль Степана Сыроварова. Актер провел нас по закоулкам сумрачной души хитрого лжеца, души, разъеденной фальшью,- и мы ужаснулись этой беспросветной мгле и осознали нежизнеспособность Сыроварова. Так всегда: даже отрицая, актер утверждает свет, радость, жизнь. Так было в "Метели", так было и в "Третьей патетической", где он создал образ Гвоздилина, "умного капиталиста", осознавшего свой крах (так и видится величественная и сумрачная фигура Гвоздилина, словно он присутствует на собственном погребении), и в спектакле "На всякого мудреца довольно простоты", где он блистательно исполнял роль Крутицкого.

В том-то и притягательность, особенность таланта актера: он не только восхищает нас блеском и отточенностью мастерства, знакомит уже с добытыми плодами размышлений. Он думает, ищет ответа на сложные вопросы сейчас, здесь, на сцене, и требует (не приглашает, а требует!), чтобы зритель искал этот ответ вместе с ним.

Актер-мыслитель - вот, пожалуй, главная черта Леонида Гдальевича Рахленко. Если к этому прибавить тонкий юмор, "снайперские" находки деталей, то станет совершенно ясно, почему уже много лет актер имеет своего зрителя.

Из ст.: Брандобовская Л. Творчество - каждый день.- Сов. Белоруссия, 1966, 30 окт. Лит.: Соболевский А. Театр открывает занавес. Минск, 1970; Лобович А. Пьесы Островского на белорусской сцене. Минск, 1971; Рахленко Л. Первые шаги.- Театр, 1972, № 12.