Глава IV. Похороны

В похоронном ритуале Закарпатья мы рассмотрим два вида обрядов: обряды, относящиеся к покойнику, и обряды, относящиеся к живым. С одной стороны, проявляются забота о теле и душе умершего и желание оказать ему в последний раз наибольшее внимание. С другой стороны, живые стараются защититься от влияния покойника и от его возвращения в дом в виде призрака.

Профессор Д. К. Зеленин в своем капитальном труде "Очерки русской мифологии", 1-я часть (см. 56), и в статье о языческом культе покойников, так называемых заложных (см. 52), в Древней Руси, полагает, что восточные славяне различали два вида покойников: "предков", хранителей очага своих потомков, и так называемых заложных, умерших не своей смертью, например самоубийц; опасными покойниками являются также колдуны. Это разделение, в основном верное, не всегда подтверждается народными свидетельствами. В Закарпатье, в частности, оно не выражено в явном виде. Злокозненное могущество не всегда приписывается покойникам только второй категории. В настоящее время считают, что покойники могут вести себя двумя способами; либо они расположены к своей семье, и поэтому есть надежда, что они будут принимать в ней участие, как и при жизни, либо, напротив, кем бы ни был покойник, его надо остерегаться. Боятся, как бы влияние мертвого не сказалось на тех, кто его пережил, как бы он не стал притязать на свое прежнее имущество и, наконец, как бы он не вызвал смерть оставшихся в живых. Естественно, что покойники, известные при жизни своей добротой, внушают меньший страх; напротив, особенно боятся колдунов и колдуний. Умершие не своей смертью, в основном самоубийцы, из-за характера смерти вызывают больший страх, чем обычные покойники, тем более что христианская церковь считает самоубийц большими грешниками и помещает их в преисподнюю. Раньше самоубийцы подвергались всяческим оскорблениям и лишались обычных похоронных почестей.

Когда-то самоубийцу зарывали на месте самоубийства, а не на кладбище; было запрещено звонить по нему во время похорон. Прохожие бросали камни на его могилу или в воду, если он утопился. Теперь тоже на место самоубийства бросают камни, но хоронят самоубийц на кладбище.

Было естественно ждать от таких покойников мести за оскорбления, которым они подвергались.

Мы увидим далее, что так называемые заложные внушают в Закарпатье больший страх, чем обычные покойники, но что и последних тоже очень боятся.

Существуют прежде всего обряды, связанные с телом и душой покойника. Родственники обмывают его, одевают в красивую одежду. На дне гроба расстилают сено и стружки, чтобы тело не ударялось об дерево - так чувствительность живого переносится на мертвого. "Они думают, что покойникам плохо спать на жестком". "Все это глупости (то е пустое)",- добавил крестьянин, говоря мне об этом обычае (В. Головка, Прислоп). Часто в гроб кладут предметы, которыми покойник пользовался при жизни; если это ребенок, то вместо игрушки кладут яйцо. "Если ребенок умирает в возрасте года или от двух до четырех лет, то в его гробик кладут белое яйцо; делает это крестная мать. Когда душа покидает тело, она берет с собой поиграть яйцо" (Бобонич, Нижний Быстрый). Кроме того, в гроб кладут шапку или шляпу покойника. "На покойника в гробу надевают шапку или шляпу, чтобы на том свете он не был простоволосым, а бедным дают свою одежду" (Ф. Печкан, Синевир).

В другой деревне мне разъяснили обычай класть в гроб шапку или шляпу покойника.

"Если это старый человек, то кто-нибудь надевает ему на голову шапку; другую ему подкладывают под плечо; если это молодой человек, то ему всегда надевают на голову летнюю шапку (калап). Так мертвый прощается с живыми" (Прислоп)^*.

^* (Тот же крестьянин объяснил мне происхождение обычая ударять гробом о порог:

"Когда гроб выносят из дома, им ударяют о порог. Когда я ухожу из дома, я прощаюсь, когда я ухожу далеко и надолго, я крепко целую тех, кто остается (файно вицюлуюся), а покойник ничего не может сделать; вот почему ударяют о порог" (В. Головка, Прислоп). Почти то же объяснение мы встречаем в Буковине. В этой местности почти везде соблюдают обычай три раза ударять гробом о входную дверь, прежде чем открыть ее. В некоторых местах, например в Магале, ударяют или, вернее, слегка прикасаются гробом по три раза ко всем порогам, мимо которых проходят. Этот обычай означает, что покойник прощается с домом, в котором он жил, и со всеми, кто пришел на его похороны (см. 255, стр. 264).)

Обычай одевать мертвого так, как он одевался при жизни, и класть в гроб самые привычные для него предметы не всегда означает, что он будет продолжать на том свете свою земную жизнь. Заметим, что даже тот, кто не верит в загробную жизнь (что в Закарпатье чрезвычайно редко), тем не менее будет соблюдать этот обычай по отношению к умершим близким. Обычные отношения с живым механически переносятся на покойника. И если в гроб кладут предметы для того, чтобы они послужили покойному на том свете, мы не можем утверждать, что он найдет им то же применение, что и на земле. В сущности, само тело и положенные с ним предметы имеют в народной вере две реальности: земную и неземную; то же самое действует для упомянутого выше поверья, что, если мать съест ягоды раньше определенного срока, ее умершим детям не достанется небесных ягод (см. стр. 187 наст. изд.).

В Закарпатье существует обычай бросать в могилу деньги или класть их в гроб. Выше мы привели анализ этого обычая, сделанный французским социологом Леви-Брюлем, и видели, что он имеет разные интерпретации (см. 251, стр. 11-13).

Мы сами собрали разные версии одного и того же обычая в такой небольшой области, как Закарпатье. Учитель Бонь, живший во многих деревнях, сказал нам, что родственники кладут в руку покойнику деньги, "чтобы святой Петр пустил его в свою ладью"^*, или, по другой версии, "в могилу кладут деньги в уплату за место на кладбище, чтобы умерший почил в мире".

^* (Ср.: "Обычай давать покойнику деньги появился в Европе в XV веке в связи с выпуском христианских монет с надписью "Tributum Petri". Св. Петр здесь играет роль Харона" (194, стр. 174). Там же см. другие очень интересные данные об этом обряде.)

Анна Коман из Черноголовья на вопрос, почему покойнику в руку кладут деньги, ответила: "Для искупления его грехов. Когда его будут брать дьяволы, он от них откупится. Это очень старый обычай"^*.

^* (Ср.: "В гроб часто кладут предметы повседневного обихода, принадлежавшие покойнику: его нож, кнут и т. д. и немного денег для выкупа его души" (241, стр. 63).)

Во всех этих примерах деньги, положенные в гроб или в могилу, должны служить покойнику на том свете и показывать заботу о нем родственников. Я обнаружил и другое объяснение, по которому эти же самые деньги должны разрывать всякую его связь с живыми: "Если кто-нибудь из родственников не хочет вновь увидеть покойника на этом свете, он ему платит (кладя в руку деньги). Тот, кто так откупился, узнает на том свете свою жену, но она его не узнает, потому что глаза у нее будут обмануты (заманенi)" (М. Головка, Прислоп).

"Так откупаются, чтобы мертвый муж не приходил беспокоить живых, особенно свою вдову. Иначе он будет возвращаться, мучить ее, и она будет его бояться" (М. Головка, Прислоп).

Приведу, наконец, такой ответ: "Старику в гроб кладут десять крейцеров, а молодому один крейцер. Так надо" (Нижняя Колочава).

Мне не смогли объяснить точный смысл этого обряда, но подчеркнули его необходимость. Здесь перед нами пример немотивированного обряда.

До настоящего времени закарпатские крестьяне объясняют заботой о теле обычай зимой и летом везти покойника в санях, запряженных волами,- потому что, говорят они, на телеге, запряженной лошадьми, его бы растрясло: "Чаще всего везут на санях, потому что на телеге покойника можно растрясти" (Ф. Печкан, Нижний Синевир). Это наиболее распространенное объяснение показывает, почему такой обычай больше сохраняется в гористых местностях. Санями там пользуются летом не только при похоронах - на санях крестьяне возят на базар свиней, чтобы не растрясти их в дороге^*. Той же причиной объясняют обычай везти покойника на волах: "Их везут на кладбище на волах, потому что волы идут медленно и без толчков" (Ф. Печкан, Нижний Синевир).

^* (То же объяснение этого обычая, распространенного у многих народов, дает Анучин (см. 8).)

Но есть и другое объяснение: "Чтобы везти покойника на кладбище, нельзя запрягать лошадей, надо только волов. Это закон. На лошадях возят евреев, а для русинов нужны волы. Только евреев возят на телегах. А русина нельзя так везти на кладбище, потому что его тело растрясется и начнет смердить" (Прислоп).

Конечно, и еврея растрясет в телеге, запряженной лошадьми. Ясно, что здесь играет роль не только боязнь растрясти тело покойника, но и ничем не мотивированное подчинение старому обычаю. "Такой закон (такий закон)",- говорят жители. Надо заметить, что по отношению к лошадям, как и к другим новшествам, у них существует предубеждение. "Русины не любят держать лошадей; в средней зоне в нескольких деревнях подряд нет ни одной лошади. Русины говорят, что деревни, где много лошадей, бедные, потому что лошадей покупают только те, которые не могут купить волов" (133, стр. 38).

Мне часто говорили о превосходстве волов над лошадьми: "Волы лучше (майфайное), чем лошади. Для работы вол лучше, чем лошадь" (Прислоп). Предпочтительное применение волов, особенно на похоронах, не может быть объяснено только утилитарными соображениями, здесь присутствуют и полурелигиозные основания. Я записал то, что мне сказал один молодой крестьянин в Прислопе: "Нехорошо (скаренно) везти покойников на кладбище на лошадях, как евреев. Лошадь - нечистое животное. Вол - самое чистое животное". Там же цыганка Пелагея Славита рассказала мне об этом более подробно: "У лошади нет дыхания (не мае дыханiе), она не верит в бога. Вот почему покойников возят не на лошадях, а на волах и не на телеге, а на санях. Волов нельзя запрячь в телегу, нет такой упряжи".

Здесь прежде всего интересно стремление объяснить применение саней рационально: "Вола нельзя запрячь в телегу". Из этого, очевидно, следует, что обычай везти покойников на кладбище на волах, объясняемый практическими соображениями или носящий полурелигиозный характер, на деле вызван боязнью любых новшеств, которая распространена в Закарпатье, где вам всегда дадут массу объяснений относительно опасности новшеств^*.

^* (То же самое можно сказать об отношении к картошке в тех местах России, где ее не едят. Одни считают ее малопитательной, другие полагают, что есть ее - грех.)

Известно, что многие народы отвергают любые нововведения в похоронных обрядах и часто употребляют предметы, давно вышедшие из повседневного обихода (см. 145, стр. 265).

Приведу еще одно полученное в Синевирской Поляне объяснение того же обычая везти покойников на волах, а не на лошадях: "Похороны на лошадях - торжественные (порадное дiло), а мертвых нельзя так хоронить".

Таким образом, похороны на лошадях рассматриваются в Закарпатье как роскошь, неуместная при этой церемонии^*. Вот другое примечательное объяснение того же запрещения: "Мертвых нельзя возить на кобылах, чтобы те не сделались бесплодными" (78, стр. 37-39).

^* (Ср. запрещение класть в гроб серебряные или золотые предметы, существующее, например, в Саратове.)

Здесь ссылаются на то, что кобылы под влиянием покойника могут стать бесплодными, в то время как волы, естественно, такой опасности не подвергаются.

Среди обычаев, означающих заботу о теле, надо упомянуть и боязнь того, как бы к телу не подобралась кошка: "У мертвого тела нельзя оставлять кошку, она может осквернить тело (iзробится паскунно тiло), так что на него нельзя будет смотреть. Кошка нечистая (поганая). Она ест мышей" (М. Головка, Прислоп).

Внешние признаки траура в Закарпатье имеют особый характер: во время траура родственники не носят шапок.

"Родственники должны соблюдать этот обычай три дня, пока не похоронят. Если у меня кто-нибудь умрет, я без шапки пойду вверх по деревне; тогда поймут, что кто-то умер" (В. Головка, Прислоп).

"Ходить без шапки (без кресанi) - знак траура. Раньше в церкви не звонили: шли без шапок. Так в деревне узнавали, у кого покойник" (Ф. Печкан, Нижний Синевир).

Траур здесь имеет особое значение: он является способом оповещения о чьей-нибудь смерти. Кроме народных обрядов родственники покойника пунктуально выполняют и религиозные предписания: дьяк читает Псалтырь, трижды звонят в колокол: с расходами обычно не считаются, надо, чтобы священник и дьяк воздали покойнику все почести^*.

^* (Укажем существующий в Закарпатье обычай платить священнику за похороны не деньгами, а скотом: "Раньше, когда умирал богатый человек, родственники должны были давать священнику корову, телку или пять овец; бывало даже, что ему давали пару волов" (Ясеня). Этот обычай, без сомнения, объясняется тем, что в стране был распространен натуральный, а не денежный обмен.)

После похорон семья угощает присутствовавших на них (комашнi): это угощение происходит в доме покойника, а иногда, например в Бегендят Пастель, возле самой могилы.

В Нижнем Синевире я записал интересный обычай вознаграждать мужчин и женщин, кладущих покойника в гроб: если умер мужчина, то за голову его берет мужчина, если женщина, то женщина. Мужчина получает барана, женщина - курицу.

Когда я попросил объяснить мне этот обычай, мне ответили игрой слов: "Кто берет покойника или покойницу за голову (за голову бере), получает "живую голову" (голову живую)^*.

^* (Обычай давать домашнее животное тому, кто держит голову покойника, вызывает предположение о том, не является ли такая плата пережитком жертвоприношения домашних животных, которых затем хоронили вместе с покойником. Ср. также обычай, "вероятно, представляющий собой древний пережиток: могильщику над могилой дают живую курицу". Этот обряд встречается в районе Прута, в Буковине и в Галиции (см. 138).

Правда, следует сказать, что, по мнению Нидерле, кости домашних животных, найденные в древних захоронениях, вероятно, являются остатками трапез в честь покойника, а не костями жертвенных животных, положенных в могилу их владельца (см. 272, I, стр. 261).)

Траурные обряды в честь покойника совершаются после похорон следующим образом: на сороковой день родственники заказывают панихиду по покойному; кроме того, существуют праздники покойников - "субботы покойников (задушнi суботи)" - родительские субботы. Во многих закарпатских деревнях хозяин дома (газда) один или несколько раз в году читает у себя дома Псалтырь за упокой души умерших. Это чтение длится всю ночь, и присутствующих на нем угощают.

Перейдем теперь к анализу обрядов и магических действий, направленных на то, чтобы избежать злокозненного влияния покойника. Вокруг него, как вокруг заразных больных, существует опасная зона. Соседи также должны быть настороже. "Когда в доме покойник, то сосед, сажая курицу на яйца, кладет в гнездо кусок железа, чтобы уберечь будущих цыплят от смерти" (учитель Бальцер, Волосянка).

В доме покойника особенно берегут зерно. Для этого существуют разные магические действия. "Когда покойника выносят, надо шевелить (рушати) зерно; если оно не сдвинется, значит при посеве не взойдет (не зiйде нaciне). Тогда надо его есть, ни для чего другого оно не годится (иншо с того не валюшно)" (Головка, Прислоп).

Один крестьянин из Нижнего Быстрого прибавил: "Зерно надо шевелить, если кто-нибудь умер зимой - летом это не нужно. Если во время похорон не шевелить зерно, оно не взойдет как следует" (М. Бобонич).

Когда я в Прислопе спросил, для чего при выносе покойника шевелят зерно, мне ответили: "Чтобы при посеве оно хорошо взошло, не погибло бы (не мертвiло), чтобы не было мертвым, как железо (не биу мертвий як желiзо)".

В другой семье мне так объяснили это действие: "Когда покойника выносят, зерно шевелят, чтобы оно не умерло, не стало бы мертвым, как покойник" (Колочава).

Все эти свидетельства сходятся в том, что смерть сама по себе оскверняет зерно и что надо применять магические способы для возвращения ему жизни и способности к плодоношению: этого достигают, шевеля и перемешивая зерно.

Приведу объяснение того же обычая, данное молодым человеком из Прислопа: "Надо трижды пошевелить зерно, пока покойника не положат в гроб (деревишше), и подбросить его в воздух (при этом он повторил три раза соответствующий жест). Это делается для того, чтобы зерно не умерло, чтобы оно росло и родило (оби ся росло, оби ся родило)".

Здесь мы встречаемся с распространенным магическим действием, вызывающим прорастание зерна: подбрасывание его в воздух (см. выше, стр. 217-218 наст. изд.).

Существует магическое действие, предназначенное для сохранения хлеба в доме: "Когда покойника выносят, все присутствующие берут хлеб и смотрят в окно на лес, чтобы в доме всегда был хлеб (аби хлiб у хижi не пepeвiу)" (Нижний Синевир).

Здесь, по закону контакта, прикосновение к хлебу рукой должно заставить его остаться дома вместе с живыми. Существует вера в тесную связь между зерном и хозяином дома. Хозяин, умирая, может унести с собой животворную силу (спора), благодаря которой хлеб колосится. Сходным образом восточные славяне, в основном белорусы, верят, что колдуны могут уничтожить эту силу и сделать колосья пустыми (см. 265, стр. 6-8).

"Когда покойника выносят из дома, надо шевелить зерно, потому что оно может уйти вместе с ним. Иначе, когда его посеют, колос будет пустым (стебло е, а зерно не е)" (М. Головка, Прислоп).

Иногда это влияние изображают как жалость зерна к покойнику: "Когда хоронят хозяина или хозяйку (газдыня), шевелят и перемешивают зерно, чтобы оно не пугалось (не пугалось) и чтобы жалость к хозяину (не жаловалося) не мешала ему расти" (Смереково).

В приведенном примере зерно персонифицируется: как человек, оно жалеет своего хозяина и перестает расти. Магическое действие шевеления зерна служит для того, чтобы противостоять губительному влиянию покойника и, по закону подобия, сохранить зерну его животворящую силу.

Наряду с этими действиями, противопоставленными смертельной силе, исходящей от покойника, существует еще табу на употребление хлеба. Я записал следующее запрещение: "Нельзя есть над мертвым. Когда едят за столом, то нельзя ронять ни кусочка в сторону покойника, а то хлеб и зерно умрут" (М. Головка, Прислоп).

Переходя от части к целому, опасное влияние покойника передается от куска хлеба вообще хлебу и зерну. Другое табу, запрещающее похоронной процессии идти по засеянному полю, также объясняется страхом перед вредной силой покойника. Священник Бачинский из Черноголовья рассказал мне следующее: однажды, провожая покойника на кладбище, он отделился от процессии и прошел через поле, потому что дорога была очень грязной. Случилось так, что урожай был плохим. Владелец обвинил его в том, что, пройдя через его поле, он ему испортил урожай.

Влияние покойника несет в себе угрозу живым, в особенности его близким. Принимаются меры, чтобы заговорить это влияние.

"Когда покойника выносят, родственники смотрят на лес (дивлят на чащу), чтобы быть такими же здоровыми, как он (аби били так здopoвi, як чаща)" (Прислоп).

Там же я записал более сложный обряд, служащий той же цели:

"Когда покойника вынесли и дом подмели, семья (челядь) собирается за столом, и их три раза окропляют водой из кружки (ic конви); потом они должны посмотреть на растущее дерево (сирое дерево) и сказать: "Как это дерево здорово, так и мы здоровы (який то дерево здоровий, так i ми здopoвi)".

Необходимо, чтобы, смотря на дерево, домочадцы сидели за столом и чтобы их окропляли водой. В Закарпатье существует много обрядов, где вода и стол играют благотворную роль, дают здоровье и богатство. Это касается действий, совершаемых при рождении и крещении ребенка, в Сочельник, на Пасху и в другие праздники.

По закону контакта, тому, кто смотрит на дерево, передаются его свойства. Правда, контакт здесь осуществляется только с помощью зрения.

Гибельное влияние покойника, пока он находится в доме, может передаваться сору на полу. Сообщу следующий обычай: "Женщина, которая убирает в доме покойника, получает за это кукурузный, овсяный или ржаной ощипок" (Нижний Синевир, Вышний Быстрый).

Когда в первой из названных деревень я попросил объяснить этот обычай, мне ответили: "Так как никто не хочет убирать в доме покойника, злую судьбу надо приворожить (приворожют); чтобы женщина, которая это делает, не умерла, ей на бедность дают ощипок" (Ф. Печкан, Нижний Синевир).

Опасность сосредоточена прежде всего в пороге дома, чем и объясняется боязнь перешагнуть его. Когда женится вдовец, его вторая жена после венчания входит в дом не через дверь, а через окно (Мармарошская жупа).

"Точно так же, если в семье умирают дети, то, когда рождается еще ребенок, его, чтобы он остался в живых, после крещения вносят не в дверь, а в окно, возле которого стоит стол (крюз застольний вижюр)".

Если дверной порог рассматривается как опасное место, то окно, напротив, защищает от губительного влияния покойника. Этим пользуются и для того, чтобы избавиться от тоски по умершему.

Вдовец или вдова, у которых жена или муж умерли молодыми, дотрагиваются рукой до стола или до хлеба. Близкие открывают окно: от этого умерший и оставшийся в живых не будут тосковать друг по другу (штоби не бановали друг за другом)".

Существуют разные способы помешать покойнику возвращаться к живым; вот один из них: "Чтобы не бояться покойного мужа, вдова три раза выкрикивает его имя в печную трубу (у цiуку)" (Богдан). Но особенно опасен приход покойников-вампиров. Для того чтобы помешать этому, принимаются специальные меры:

"Если покойник - колдун, то ему на дорогу бросают мак, чтобы он начал его собирать и этим отвлекся (штоби тот босуркан мау роботу збiрати, аби ся займал)" (Ф. Печкан, Нижний Синевир).

"Вампир и колдун - это одно и то же (упир, босуркун, то енно). В гроб вампиру кладут стружку, бумагу, куски осины (осику), гвозди; затем, если он при жизни очень лютовал (коли дуже лютий биу), его привязывают за ногу ожиной (ожиноу). У могилы трижды рассыпают мак; причем выбирают "слепой" (слiпий)" (цыган Андрей Славита, Прислоп).

Иногда для избавления от вампиров крестьяне принимают более решительные меры. Старый священник из деревни Люта, который там и родился, рассказал мне, что он сохранил воспоминания об одном происшествии своего детства.

Вырыли тело крестьянина, считавшегося вампиром, "отрезали ему голову и перевернули в гробу со спины на живот".

Во время моей последней поездки по Закарпатью вместе с профессором Гавацци я остановился на несколько дней в деревне Нижний Быстрый. Там ходили слухи, что одна недавно умершая женщина являлась и пугала живых и прежде всего своего мужа. Церковный староста подтвердил это и сказал, что она приходила и к нему: "Она взяла в рот его мизинец и хотела укусить (брала в рот та хотiла кусити мiзельник); он вырвался, но тогда она укусила его за бок (кусала за бюк)" (М. Бобонич, Нижний Быстрый). Несколько крестьян объявили, что это басурканя (колдунья) и что ее надо вырыть и разрубить на куски (порубати). Приводили различные факты из ее жизни, свидетельствующие о том, что уже тогда она обладала сверхъестественной силой. Так, однажды, когда она болела, ее навестила жена того же церковного старосты и услышала, как больная скрипит зубами. Спросила, почему. Колдунья ответила: "Твой муж бьет мою свинью". Вернувшись домой, жена спросила у старосты, бил ли он свинью. "Да,- ответил тот,- я ее прибил, потому, что она рыла у нас картошку".

Это было доказательством того, что колдунья обладала даром двойного зрения.

Один парень передал мне также разговоры о том, что "при жизни у нее в глазах можно было видеть двух человечков (у еу в очах било, коли жива била, два чуловiчка)".

По поводу прихода этой колдуньи принялись рассказывать давние истории, когда колдунов разрубали на части, после чего они переставали появляться. Вот что рассказал один молодой человек из Нижнего Быстрого:

"Один раз, уже очень давно, вырыли колдуна: он лежал на боку, весь в крови; сначала все испугались, а потом отрезали ему голову и положили между ног. Покойник стал кричать: "Зачем вы меня извели?" (цi iззiли сте мня?). Когда его стали рубить на части, то в рот ему засунули обломок осины".

Существуют признаки, по которым крестьяне отличают обычного покойника от покойника особенно опасного. Если тело не коченеет, то в гроб кладут мак или уголь, чтобы "покойник считал зерна мака или писал углем: благодаря этой предосторожности он не выйдет из гроба".

Но к живым приходят не только вампиры. В. Головка из Прислопа рассказал мне происшествие, случившееся с ним самим: "Меня мучила мать. Однажды после ее смерти я спал не здесь, в доме, а во дворе, на сене (на оборозi). И вот мне приснилось, что я бью кого-то ножом. Я проснулся и вскочил. Рубаха на мне была мокрая, хоть выжми (така на мнi сорочка била мокра, бо мош скрутити)". Когда я у него спросил, почему мать приходила его мучить, он ответил, что, несомненно, при жизни он ее обидел.

Но закарпатские крестьяне не считают любое посещение покойников опасным или нежелательным. В некоторых случаях они сами вызывают их приход. "Если кто-то умер, нельзя белить дом (не мош мастити). Душа остается в нем год. При побелке кусок потолка надо оставить нетронутым. Душа ходит по потолку, ей надо оставить место (у повалу душа ходит, аби мала мiсто)" (М. Головка, Прислоп).

В Люте "в день похорон на столе оставляют воду и полотенце, всю ночь горит свеча; душа входит в окно и умывается".

В некоторых деревнях существует убеждение, что душа покойника имеет тот же внешний облик, что и у живых: "Если кто-нибудь умер, и в первую ночь один из родственников рассыплет на столе муку, то покойник, который в эту ночь вернется домой, оставит на ней след: как будто кто-то по ней ходил" (М. Головка, Прислоп).

Учитель Халанский из Нижнего Быстрого рассказал мне, что его жена, учительница, как-то раз была в доме покойника. Комната была полна народу: была удушливая жара. Учительница спросила у крестьян, почему они не открывают окна. Ей ответили: "Нельзя, а то душа уйдет".

Многие похоронные обряды Закарпатья и их объяснения напоминают аналогичные обычаи, существующие у городской интеллигенции или, во всяком случае, привычные нам - забота о теле и душе покойника и даже боязнь его влияния. Но что нам совершенно чуждо и полностью противоречит тому, как мы выполняем последний долг перед умершим,- это носящие иногда непристойный характер игры, которые устраиваются в присутствии покойника - свiчiня и лопатки (см. 163, стр. 9).

Изучение церемоний и магических обрядов, совершаемых в Закарпатье при похоронах, показывает, что большая часть их должна оградить живых от опасного влияния покойника, лишить его способности к возвращению. Они отличаются от действий, производимых при рождении, крещении, свадьбе и календарных праздниках. Цель последних - вызвать, по закону контакта, появление свойства какого-либо предмета или добиться, по закону подобия, желаемой вещи или соответствующего результата.

От табу предохранительные магические действия отличаются тем, что табу запрещает совершать определенное действие, которое может повлечь пагубные последствия; в данном же случае, напротив, следует, так сказать, перейти в наступление и произвести целый ряд действий, препятствующих опасности.

Объяснения крестьян с очевидностью показывают, что труп, как и любой другой предмет, в определенные моменты обладает, по закону контакта, способностью передавать другому предмету свои самые существенные качества, включая и саму смерть. Из других поверий следует, что труп воспринимается не только как предмет, обладающий определенными свойствами, которые могут магически передаваться другому предмету, но что он наделен и качествами живого существа, проявляющего инициативу, вступающего в сношения с живыми, иногда приносящего им вред. Многие народы верят в то, что, расставшись с жизнью, покойники приобретают сверхъестественную силу: мы видим, что вера в загробную жизнь покойников дополняется верой, приписывающей им сверхъестественную силу, что заставляет нас говорить уже о культе мертвых. Собранные нами в Закарпатье материалы не дают возможности подтвердить существование веры в покойников, наделенных сверхъестественной силой (сюда нельзя относить покойников-колдунов, поскольку у них была сверхъестественная сила уже при жизни), но эти материалы, во всяком случае, содержат достаточные сведения о вере закарпатских русинов в загробную жизнь.