Введение

...Пятнадцатое января 1936 года. Москва, площадь Свердлова. Двенадцатый час ночи. Погасли огни у подъездов Большого и Малого театров - там уже закончились спектакли, и публика разошлась. Но почему так оживленно и многолюдно в столь поздний час у третьего театрального здания, находящегося на этой площади? Может быть, во МХАТ 2-м тоже закончился спектакль? Наоборот, люди стремятся войти в театр. Они буквально осаждают вход, где выставлен усиленный кордон неумолимых контролеров. Перед зданием дежурит наряд конной милиции, сдерживая бурные порывы желающих попасть внутрь. И с какой завистью в глазах провожают они счастливчиков с пригласительными билетами в руках.

Вот он, один из этих билетов. На нем написано:

"Уважаемый товарищ! Совет Клуба мастеров искусств приглашает Вас на вечер семьи Мессерер. Вступительное слово - Я. О. Боярский. Участники вечера: засл. арт. А. М. Азарин, засл. арт. А. М. Мессерер, Е. М. Мессерер, С. М. Мессерер, Р. М. Мессерер. Начало в 12 час. ночи". Из напечатанной здесь же программы можно узнать, что на вечере были сыграны сцены из спектаклей "Чудак" Н. Афиногенова, "Хорошая жизнь" С. И. Амаглобели, "Волки и овцы" А. Н. Островского, "Двенадцатая ночь"

Шекспира - с участием Азария Азарина и Елизаветы Мессерер. На вечере также были показаны отрывки из кинокартин "Жена", "Прокаженная", "120 тысяч в год" с участием Ра Мессерер; Суламифь Мессерер исполнила "Танец с обручем", Асаф Мессерер - "Танец футболиста" и оба вместе они танцевали pas de deux из балета "Дон- Кихот".

Возможно, молодой читатель недоуменно пожмет плечами: "Что, мол, здесь особенного и зачем понадобилась конная милиция?.." II если о Суламифи и Асафе Мессерер, продолжающих и ныне работать в театре, этот молодой читатель еще мог что-то слышать, то имя Азарня Азарина скажет ему очень и очень мало, а то и совсем ничего не скажет. Оно, увы, полузабыто,

А ведь именно Азарий Михайлович Азарин был душой, кумиром этого необычного творческого вечера актерской семьи Мессерер, что называется, "гвоздем" программы. Зал неистовствовал, бессчетно поднимался и опускался занавес. Помимо вступительного слова было произнесено много теплых речей, сказано много прочувствованных слов. И наиболее пылкие, наиболее восторженные из них относились к Азарину. Известный советский актер и режиссер Иван Николаевич Берсенев заявил тогда: "Азарин - это украшение нашего театра". И, право же, это не было преувеличением!

Многие актеры и зрители старшего поколения сохранили память об этом выдающемся артисте, прошедшем сравнительно короткий, но блистательный путь в советском театре. Нам представляется очень важным, чтобы наша театральная молодежь и новое поколение зрителей узнали об Азарии Михайловиче Азарине - актере и человеке. Надеемся, что это знакомство будет радостным и полезным. Полезным прежде всего потому, что Азарин с его удивительным обаянием, чистотой нравственного облика, с его взыскательным, требовательным талантом, с его "чувством коллектива", жаждой нового, современного искусства являет собой пример страстного целеустремленного художника советской формации.

Об Азарине нельзя сказать, как говорят иногда о советских актерах старшего поколения, что он "понял и принял" революционную действительность. Это было бы неточно и Даше неверно. Для него но существовало дилеммы - принять или не принять революцию, он был ее сознательным участником, борцом за ее идеи.

Юношей, добровольцем вступив в Красную Гвардию, Азарин твердо знал, что и от кого он идет защищать. Он прошел через фронты гражданской войны; был ранен, отстаивая от врагов первое в мире государство рабочих и крестьян.. В театр Азарин пришел с четким и ясным сознанием того, что искусство должно служить народу, помогать ему, приносить радость.

От своих учителей - Евгения Богратионовича Вахтангова н Константина Сергеевича Станиславского - Азарин воспринял и через всю жизнь пронес возвышенное отношение к искусству, беспредельную преданность ему, приверженность к глубокой и чистой, одухотворенной и поэтичной жизненной правде на сцене. Азарину - актеру и человеку - были органично близки их творческие и этические установки и принципы.

Все это, вместе взятое, и определило театральную судьбу Азарина, гармоничную и ясную по своим творческим устремлениям значительную по силе и яркости созданного, высказанного им, несмотря на драматическую краткость его сценического пути.

Азарий Михайлович был художником, обладавшим необыкновенно острым чувством времени. "Художник не может не жить сегодняшним днем,- говорил он. - Художник первый должен уметь отобразить сегодняшний день и отобразить его искренне и правдиво". И это не было в его устах просто громкой фразой, красивой декларацией. Азарин подтверждал свою позицию всей творческой практикой, каждой сыгранной ролью.

Неоднократно он повторял, что "мастерство советского актера построено на особом, специфическом, присущем художнику, свойстве - на ощущении современности", что "мастерство актера ширится, растет и углубляется по мере того, как ширится, растет и углубляется в нем умение ощущать современность".

Потому-то так глубоко современны, так правдивы были созданные им образы. Потому так оптимистично было его искусство, отвечавшее светлому, жизнеутверждающему характеру социалистической эпохи.

Он и по своей натуре был человеком легким, жизнерадостным.

"...Работаю над ролью, прежде всего, весело,- рассказывал Азарин в одной из статей.- И это непременное условие. Без чувства жизнерадостности ни работать над ролью, ни играть ее не могу. Даже самую что ни на есть драматическую сцену я играю, пребывая в веселом, подчас шутливом настроении. Только тогда я могу оставаться вполне объективным и к играемым обстоятельствам и к исполняемому образу. Стоит мне "загрустить", как я сейчас же начинаю теряться перед стоящей передо мной задачей". Заканчивалась статья мыслью о том, что он "свою артистическую волю направил на воспитание в себе жизнерадостности в работе".

Жизнь буквально била ключом в Азарине. Серо-зеленоватые глаза его всегда блестели и сияли. И где бы ни появлялся Азарин, он всегда приносил с собой атмосферу праздничной веселости, бодрости, активной жизнедеятельности. Это вовсе не значит, что Азарий Михайлович был этаким благодушествующим, бездумным бодрячком, смотревшим на все сквозь розовые очки. О нет! Азарин был человеком высоко принципиальным, разумным, трезвым. Он умел и сердиться, и негодовать, и печалиться. Но все же главным, определяющим в нем - и в жизни и на сцене - была радость бытия, здоровая, искрящаяся, щедрая.

"Азарин!.. Среди имен театральной Москвы это имя было одним из самых громких. Имя это возникло в те годы, когда Художественный театр, переплескиваясь избытком сил, растил в своих студиях новые стан орлят. В одной из таких студий расправил крылья... Азарин... Он был талантлив. То, что другие добывали с трудом, ценой бессонных поисков и терзаний,- он, казалось, находил шутя. Он выходил на сцену как на праздник. И в каждой роли был певцом, не знающим, что такое фальшивая нота. Он был красив. Есть такая физическая красота, которая говорит о нравственном здоровье... Эту чистоту Азарин сберегал всю жизнь. Он многое мог простить - только не измену искусству. И если распознавал такую измену - себялюбивую, спекулятивную, иной раз хитро прикрытую,- пощады не знал. И везде одинаково - в тесном актерском кругу, на собрании труппы, на общественном обсуждении - открыто и громко, в лицо казнил изменника. Да, он умел быть даже злым. Но никогда не был злобным. Завистливым не был, корыстолюбивым... Весел был без вина. В замыслах щедр. Бережен с молодыми. Жизнь просверкала как фейерверк: поровну и актерская и режиссерская. Театры, постановки, поездки, пресса, высокие звания...".

Мы привели частично характеристику одного из героев романа Александра Бартэна "Театр подымает занавес" - артиста и режиссера В. Г. Азарина. Когда этот роман вышел в свет, Е. М. Мессерер обратилась к автору с вопросом, случайно ли совпадение фамилий или действительно прообразом героя был ее брат. Вот что ответил Бартэн:

"Уважаемая Елизавета Михайловна!

Мне приятно было узнать, что роман "Театр подымает занавес" попал к Вам в руки и Вы прочли его. Не менее приятно было узнать, что в образе одного из героев романа Вы узнали живые черты покойного Азария Михайловича Азарина-Мессерера.

К сожалению, личного знакомства с Азарием Михайловичем я не имел. Но, принадлежа к людям, близким театру... я не мог не соприкоснуться с блистательным талантом Азария Михайловича. Часто бывая на спектаклях МХАТ 2-го, беседуя с некоторыми из его артистов (в частности, с Б. Афониным),-я не мог не составить себе очень яркий и цельный образ замечательного советского артиста.

В какой мере образ В. Г. Азарина в моем романе совпадает с живым образом Вашего брата? Вы сами признаете, что весьма во многом. Однако, пользуясь писательским правом на обобщение и художественный домысел, я позволил себе продолжить жизнь героя до наших дней (отсюда - поездка в Болгарию, участие в приеме в Министерстве культуры и пр.). Последнее обстоятельство побудило меня, сохранив подлинную сценическую фамилию Вашего брата, изменить его имя и отчество. Впрочем, глубоко убежден, что если бы Азарию Михайловичу Азарину суждено было дожить до наших дней,- его жизнь в советском искусстве была бы именно такой, какова она в романе у В. Г. Азарина".

Вполне закономерно, что Азарий Михайлович Азарин с его человеческой и актерской судьбой стал прообразом такого героя, который является в романе высоким примером для молодежи, подражающей ему, благоговеющей перед его талантом, человеческой чистотой, перед его беспредельной любовью к театру и к людям.

Он рано ушел из жизни. Но и за девятнадцать лет своей работы в театре Азарий Михайлович сделал столько, что его творческая жизнь, его сценические создания, его мысли и высказывания об искусстве заслуживают того, чтобы стать достоянием сегодняшних и будущих актерских поколений. Ради этого и написана настоящая книга о жизни и творчестве Азария Михайловича Азарина.