Конец

"Как хороши, как свежи были розы..." - говорит Елена Александровна. Но ее голос при этом звучит весело, бодро. Она сидит величественно прямо, улыбается и маленькие морщинки собираются около ее глаз, а взгляд лучезарен, светел.

В своей жизни, несмотря на все трудности и неожиданные повороты, она сделала все, что могла. И ничто не проходило без следа, не было прожито "просто так". Все события, большие и малые, все увлечения, встречи и занятия служили единственному и основному - профессии актрисы.

Общественная деятельность, концертные выступления, занятия с учениками, обсуждения театральных премьер, работа за письменным столом - все это и в конце жизни не оставляло у Полевицкой ни минуты для бездумного отдыха. Несмотря на то, что актрисе пришлось в жизни много ездить и не раз многое терять, дом ее был переполнен рукописями, вырезками, письмами, фотографиями, и она деловито и терпеливо приводила все эти материалы в порядок. В результате Литературное Наследие актрисы, переданное ею при жизни в Центральный Государственный архив литературы и искусства, насчитывает 653 единицы хранения - 653 папки, причем в некоторых из них сложено по нескольку десятков листов.

Настойчивость друзей, внимательная опека социально-бытового сектора ВТО во главе с Е. М. Шатровой, проявлявшей поистине трогательную заботу о подруге далеких времен, заставляли Полевицкую регулярно лечиться и отдыхать в санаториях и домах творчества. И повсюду ее окружал сонм поклонников и поклонниц, которые видели ее на сцене или знали по рассказам близких. Не без юмора писала она однажды Наталии Ивановне Захава из санатория "Энергия": "Выяснилось, что у кого мать, у кого тетя, у кого муж были моими поклонниками"^*. Очарование, присущее Полевицкой, постоянно привлекало к ней все новых и новых людей, которые, едва познакомившись, тотчас же влюблялись в нее, как в удивительную человеческую личность. Поэтому не было случая, чтобы рассказы актрисы не собрали вокруг внимательных, заинтересованных слушателей, будь то в парке подмосковного санатория, в уютных холлах Дома творчества ВТО "Комарово" под Ленинградом или в "Угольке" Дома творчества "Руза", где в любое время года так любят встречаться театральные деятели за чашкой чая или кофе.

^* (Письмо Е. А. Полевицкой Н. И. Захава от 5 июня 1970 г. (Архив Н. И. Захава).)

Но именно в Рузе с Еленой Александровной и произошла первая беда. Однажды она споткнулась, упала и сломала руку. Болезнь ограничила ее в движениях, прервала работу на радио, над записками, лишила возможности приходить на занятия в училище. Полевицкая не сдавалась. Вызывала учеников к себе на дом, диктовала воспоминания, подготавливала материалы для сдачи в ЦГАЛИ. Однако возраст, болезни, пережитые волнения заявляли о себе все суровее и настойчивее. Простуды следовали одна за другой. Все труднее становилось справляться с хозяйством и вместе с тем все неудобнее казалось принимать хлопоты о себе и о своем здоровье со стороны друзей.

Президиум Всероссийского театрального общества предложил Полевицкой переехать в московский Дом ветеранов сцены, где старейшие театральные деятели обеспечиваются полным пансионом, медицинским обслуживанием, прекрасными бытовыми условиями. Весной 1973 года Полевицкая, забрав с собой все книги и рукописи, поселилась в Доме ветеранов сцены. Здесь она продолжала работать - писать, создавать новые программы творческих вечеров. Отдельные номера - чтение стихотворений и рассказов она охотно показывала жителям дома. Однако перенесенное несколько раз подряд воспаление легких оказалось роковым. 4 ноября 1973 года Елена Александровна Полевицкая скончалась в возрасте девяноста двух лет.

В большое фойе Учебного театра училища имени Б. В. Щукина, где стоял гроб с ее телом, пришло много народу. На гражданской панихиде Б. Е. Захава говорил о прекрасной, но трудной судьбе актрисы, о ее неуемном характере, о ее бесконечной любви и причастности к русскому народу, к русской культуре. Выступал заместитель председателя ВТО Б. Н. Сорокин, воскресивший вехи легендарной славы актрисы, выступала М. А. Турчинович, положившая на гроб еловые ветки, только что привезенные из Рузы, выступал от Дома ветеранов сцены Ю. А. Бобылев, рассказавший о последних месяцах жизни Полевицкой. Выступала я и говорила о том, что смерть Полевицкой, несмотря на ее девяносто два года, выглядит какой-то неестественной, нелепой случайностью - настолько неиссякаемыми казались до последней минуты ее духовные силы, природная женственность, человеческое обаяние, талант великого служения великому искусству.

Похороны состоялись на Введенском кладбище. Согласно завещанию Полевицкой некоторое время спустя сюда же из Риги перевезли останки Ивана Федоровича Шмита...

Е. А. Полевицкая. Одна из последних фотографий

Перевернуты страницы воспоминаний, прочитаны письма, рецензии, театральные программы. Отзвучали магнитофонные ленты. И никогда не изгладится из памяти последняя запись - рассказ актрисы о том, как в 20-е годы в Берлин на открытие Общества А. Н. Островского приехал советский адвокат А. А. Кизеветтер. Он передал Полевицкой привет от Гликерии Николаевны Федотовой и ее слова: "Если вы встретите за границей Полевицкую, скажите ей, чтобы она помнила, что на ней лежит священная миссия хранить великие традиции русского театра"^*. И, заключая этот рассказ, Полевицкая отчетливо и твердо добавила: "Я могу с чистой совестью сказать, что я всегда по мере моей совести, понимания и возможностей делала это. Я старалась высоко держать священное знамя нашего великого, прекрасного русского театрального искусства".

^* (ЦГАЛИ, ф. 2745, оп. 1, ед. хр. 566, л. 43.)