1. Главная роль в сценарном тексте пьесы принадлежит актеру

Слово «гикёку» (пьеса) пришло в Японию из Китая. В работе Ван Говэя «Истоки пьесы» («Сицюй каоюань») сказано: «Что такое пьеса? Это содержание, выражаемое с помощью пения и танцев».

В Японии слово «гикёку» в первоначальном значении тоже обозначало сам спектакль, а не литературный жанр, как это имеет место в настоящее время. Надо сказать, что применение этого переводного термина в его подлинном значении к кабуки было бы ошибочным. В кабуки применяются другие термины («дайхон», «кякухон»), которые означают сценический текст пьесы. Пьесу (гикёку) кабуки, как таковую, вряд ли можно причислить к самостоятельным литературным жанрам. Еще Масамунэ Хакутё указывал на отсутствие самостоятельного характера у пьес, когда писал: «Мне думается, что хотя в Японии и существует история театра, но в ней не было истории драматургии»^*. Другими словами, пьеса не являлась главной основой, на которой был создан театр кабуки. Дело в том, что в кабуки отдельно от пьесы существовало исполнительское искусство — гигэй, и надо полагать, что именно развитие исполнительской техники потребовало создания пьесы. Следовательно, можно сказать, что пьесы кабуки развивались в направлении создания, так сказать, пояснительного текста, скрепляющего игру актеров на сцене. Поэтому следует считать, что драматургический метод кабуки прямо противоположен методу, провозглашенному Гауптманом, который утверждал, что пьеса правит спектаклем, а актеры являются марионетками. В театре кабуки, который ставит во главу угла исполнительское искусство актеров, текст пьесы обычно составляется применительно к специфике исполнительской техники того или иного актера. При этом уже готовый текст пьесы сокращается или расширяется в зависимости от того, какой актер будет принимать в ней участие. Мало того, текст пьесы изменяется при каждой новой постановке даже в том случае, если в ней играют одни и те же актеры. Такая система приводила к тому, что драматурги подчас были вынуждены сокращать до абсурда тексты одних пьес данного спектакля для того, чтобы расширить текст пьесы, в которой играет тот или иной выдающийся актер^**. Поэтому один из важнейших элементов работы драматурга состоял в том, чтобы изменять текст применительно к тому или иному случаю. Считалось даже недостойным играть пьесу в полном соответствии с ее первоначальным текстом. И напротив, использование первоначального текста в качестве каркаса, в который вносились всяческие дополнения и изменения, рассматривалось как свидетельство таланта драматурга. Вот почему мы наблюдаем удивительное явление, заключающееся в отсутствии в пьесах кабуки окончательного, стабильного текста.

^* (Под словом «драматургия» подразумевается теория театра, наука о драме. В данной работе это слово употреблено в смысле драматургического метода.)

^** (Каждое представление театра кабуки обычно состоит из нескольких пьес. — Прим, перев.)

Текст пьес кабуки развился из записей сценической речи, и это до сих пор накладывает на них особый отпечаток. Вот почему понятие «пьеса» в театре кабуки следует отличать от так называемого понятия «современная драма». Одним из доказательств справедливости подобного вывода может служить то, что в текстах пьес кабуки перед сценической речью стоят не имена действующих лиц, а имена актеров, выступающих в роли этих лиц.

Далее, в ремарках обычно даются с помощью раз навсегда установленных терминов общие указания на поведение актера без конкретного содержания. Пожалуй, даже слово «указания» в данном случае будет не вполне правильным. Скорее всего, здесь предоставляется свобода действий самому актеру и даже не только предоставляется, но и считается желательной. Другими словами, в эту часть игры актеров автор текста не должен вмешиваться. И здесь также проявляется та особенность, что текст пьесы создается не сам по себе, а именно для актеров. Игра актеров начинается там, где перестает звучать сценическая речь. В качестве яркого примера можно привести такие случаи (а они нередки), когда сказители-дайю сообщают, что «у него на глазах выступили слезы гнева», а актер, не обращая внимания на эти слова, танцует с радостным выражением на лице. Мало того. В пантомимических сценах кабуки вообще прекрасно обходятся без сценической речи. Таким образом, в его пьесах отдельно существуют игра актеров и сценическая речь. В этом можно убедиться, ознакомившись с текстом пьесы. Причины этого явления следует искать в характере традиционного исполнительского искусства. Человека, который, читая тексты пьес кабуки, рассчитывает найти в них то, что он находит при чтении современных пьес и новых драм, постигнет горькое разочарование.

Можно сказать, что в новом театре зритель не получит от спектакля впечатления, отличного от того, которое у него возникает при чтении текста пьесы. Бывают даже случаи, когда обычное чтение пьесы производит на человека большее впечатление, чем исполнение ее на сцене. Для кабуки же это исключено. Человек, который не был в этом театре, никогда не ощутит истинный характер его пьес, читая лишь сам текст пьесы. Видя спектакль на сцене, он, пожалуй, должен будет получить впечатление, совершенно отличное от того, которое у него сложилось при чтении сценария.

Итак, текст пьес кабуки представляет собою своего рода план, который не подлежит публикации в качестве самостоятельного произведения. В этом отношении его целевое назначение в корне отличается от современных пьес, которые создаются и публикуются независимо от того, будут они поставлены на сцене или нет. Тексты пьес кабуки, как правило, хранятся в театре у автора, причем посторонним лицам знакомиться с их содержанием не разрешается.

Из всего изложенного выше можно сделать вывод, что в театре кабуки отсутствуют пьесы как самостоятельные литературные произведения, а имеются лишь схематические тексты — кякухон.