«Ёцуя Кайдан» («Ток Ай До Ёцуя Кайдан»)

В состав кабуки входят пьесы о привидениях (кайданмоно). Среди них до настоящего времени сохранились «Касанэ», «Вотан доро», «Сараясики», «Сэйгэн» и другие. Особое место занимает пьеса «Ёцуя кайдан», в которой фигурирует дух Оива. Участием в постановке этой пьесы обессмертил свое имя актер Цуруя Намбоку Четвертый.

Пьесы о привидениях и в настоящее время включаются в летний репертуар театра. Надо сказать, что и в прошлом они исполнялись именно в этот сезон^*. Причем здесь сыграли свою роль не только коммерческие интересы, но также и религиозные мотивы.

^* (Существует несколько версий, пытающихся объяснить, почему пьесы о привидениях исполнялись именно в летний сезон. Одни это объясняют тем, что именно в июле (праздник Обон) посещают родной дом души умерших родственников. Другие полагают (и это, пожалуй, несколько анекдотичная версия), что пьесы о привидениях приурочены к жаркому летнему периоду потому, что зрители от страха начинают просто дрожать как от холода, а это приносит им облегчение в жаркую погоду. — Прим, перев.)

Впервые пьеса «Ёцуя кайдан» была поставлена 130 лет тому назад эдоским театром Накамурадза. В то время Оноэ Кикугоро Третий исполнял сразу три роли: Оива, Кохэй и Ёмосити. Надо отметить, что с тех пор исполнение роли Оива стало привилегией актерской династии Оноэ. Живое отображение тогдашнего феодального общества, достигшего крайней степени разложения, в сочетании со своеобразным сценическим оформлением породило совершенно необыкновенную бытовую пьесу.

Несколько слов о сцене «Иэмон Ротаку».

Сцена «Иэмон Ротаку» построена на сопоставлении ронина Ротаку, который добывает себе средства к существованию починкой зонтов, и живущего по соседству богача Ито, накопившего столько богатств, что ему иногда даже приходится чистить и мыть припрятанные с давних времен деньги. Решив жениться на дочери Ито, Иэмон, сговорившись с семейством Ито, отравляет свою жену и обвиняет в сожительстве с ней укравшего яд Кохэя. Он прибивает к деревянной двери свою жену, с другой стороны — Кохэя и бросает эту дверь в реку. Гротескную комедийность придает этой пьесе второстепенная роль Такуэцу, который вынужден (так как Иэмон заставил его сделать это) с трепетом объясняться в любви с Оива, когда она, с радостью приняв яд от кормилицы из дома Ито, расчесывает волосы, красит зубы в черный цвет, с тем чтобы нанести визит вежливости в дом Ито и поблагодарить кормилицу. Ведь последняя выдала яд за целебное лекарство, необходимое после родов! Причем только Такуэцу видит, как после принятия яда меняется лицо Оива. Надо отдать должное постановщику, который в традиционную сцену расчесывания волос (камисуки) внес элемент трагизма и ужаса. Используя своеобразное соло Оива, постановщик создал жестокую красоту этой сцены, атмосферу ужаса, показав, как выпадают расчесываемые Оива волосы, как выкрашенные тушью зубы как бы разрывают ее рот, как льется кровь из сжимаемых в кулаке выпавших пучков волос — и все это происходит под несмолкаемый плач ребенка, на фоне клубов дыма, поднимающихся над курильницами.

Любовная сцена из пьесы «Хирагана сэйсуйки». В роли Кадзивара Гэнта (слева) — актер Итикава Садандзи Третий, в роли куртизанки Умэгаэ — актер Накамура Утаэмон Шестой

В сцене «Онбобори-но ба» Иэмон, преследуемый местью душ погибших, убивает девушку из соседнего дома и скрывается. Он сидит на плотине близ деревни Сунамура и ловит рыбу. На крючок цепляется дверь, которую ранее Иэмон бросил в реку. Заслуживает внимания сцена, когда один актер исполняет две роли: душ Оива и Кохэя, которые были прибиты Иэмоном к обеим сторонам двери. Следует также отметить, что здесь пришлось широко использовать машинную технику сцены. Причем была проявлена такая изобретательность, какую вряд ли можно найти в любой другой пьесе в эпоху, когда не применялось на сцене электричество.