Небольшой очерк большой жизни (Г. Торунова)

По широкой лестнице медленно спускалась, вернее нисходила, молодая красивая женщина. Это была королева Испании Елизавета Валуа, насильно выданная замуж за деспота Филиппа II, отца любимого жениха. Ее тонкое красивое лицо было покойно, но в глазах метались страдание, страх за любимого, отчаяние от бессилия остановить надвигающуюся трагедию и горькое счастье любить и быть любимой.

Меня поразила тогда эта несчастная королева. Ее красота, ее кротость в сочетании с мужеством, ее женственность, трагичность ее судьбы, все, что создано было музыкой, голосом, пластикой, внешним обликом и чем-то важным, что отличает больших актеров, надолго врезались в мою память. Я не умела еще тогда отделять голос от внешнего облика, музыку от пения. Он был цельным, образ Елизаветы Валуа, и очень притягательным для меня.

Итак, по широкой лестнице, сооруженной на сцене театра, нисходила молодая красивая женщина, королева Испании. В руках она несла, прижимая к груди, лилии, королевские цветы.

Через какое-то время я встретила на улице эту молодую женщину с тонким красивым лицом, которое трудно забыть, увидев один раз. Она медленно прошла мимо, почти прошествовала. И я как бы вновь услышала: "О Фландрия - отечество родное, к тебе всегда стремлюсь душой", слова, ставшие лейтмотивом всей партии Елизаветы Валуа. И для меня, только постигавшей всю красоту и богатство музыкального театра, раз и навсегда Елизавета слилась с тем образом, который создала Слава Бондаренко.

Родители Славы мечтали, что она станет врачом. Ни о театре, ни о музыке не было и речи. Правда, двоюродный брат учился играть на скрипке, а мама часто пела. Вот и крохотная Слава, встав на табурет, тоненьким голоском старательно выводила: "Чайка смело пролетела над седой волной...", умиляя старших.

Когда Славе исполнилось девять лет, на родной Киев упали первые бомбы. Детство кончилось. Долгая дорога эвакуации, тяжелые дни и годы войны в Ашхабаде. Слава все свободное время пропадала в госпиталях. Помогала санитаркам, часто пела для раненых.

В музыкальной школе она училась по классу виолончели. Но снова эвакуация, теперь из-за землетрясения, в Красноводск, музыкальную школу закончить не удалось. Однако после возвращения в Ашхабад Славу Бондаренко принимают в музыкальное училище на вокальное отделение практически без экзаменов, даже после начала занятий.

Характерно, что в Ташкентскую консерваторию она была принята также после того, как все экзамены закончились. Она тогда уже работала в Ашхабадском театре оперы и балета артисткой хора. Однажды приехала в Ташкент и попала в гости, а там попросили спеть. Она сначала долго отнекивалась, мол, пою теперь только в хоре, а потом вдруг: "Давайте спою сцену "На Канавке" из "Пиковой дамы". И спела. И оказалась зачисленной на первый курс Ташкентской консерватории по классу вокала. Сыну тогда исполнилось полтора года.

Вначале педагоги ходили послушать ее редкий, металлического тембра голос - лирико-драматическое сопрано. Потом стали бегать от нее. Она караулила педагогов и концертмейстеров у дверей аудитории: "Ой, у вас свободное время, у вас сейчас никого нет, давайте позанимаемся...".

К моменту окончания консерватории она подготовила почти все партии лирико-драматического сопрано оперного репертуара, идущего в театрах страны. Со второго курса Бондаренко в качестве стажера пела небольшие партии в спектаклях Ташкентского театра оперы и балета имени Алишера Навои. Кроме того, она работала иллюстратором, аккомпаниатором, принимала участие почти во всех косерваторских концертах.

После окончания консерватории Слава Бондаренко недолгое время пела на концертной эстраде. Осенью 1963 года она была принята в труппу Куйбышевского театра оперы и балета, и с тех пор ее жизнь связана с нашим городом неразрывно.

Первая партия - Мария в опере П. И. Чайковского "Мазепа" - была у нее уже готова, это была дипломная работа.

Ее Мария стала душой спектакля. Слушателей сразу поразил и очаровал голос молодой певицы, сильное, чистое и красивое сопрано, для которого, кажется, не существовало трудностей. Особенно поражала красота верхнего и среднего регистров.

С. Бондаренко - Флория Тоска. А. Пономаренко - Баров Скарпиа. "Флория Тоска" Дж. Верди

В декабре 1963 года театр выпустил премьеру оперы Дж. Пуччини "Флория Тоска", и тогда Слава Ефимовна спела свою Тоску, с которой не расставалась потом много лет. Партия была почти готова еще в консерватории, но необходимо было создать роль, характер, войти в спектакль, доказать, что ты не только певица, но и актриса.

Роль удалась, пришло первое серьезное признание, первый блеск славы. Газета "Молодой ленинец" (г. Пенза) писала: "Прекрасный голос певицы звучит то нежно, умоляюще, то гневно и мстительно. Все это помогает создать сильный убедительный образ".

В. Семашко - Каварадосси. С. Бондаренко - Тоска. 'Флория Тоска' Дж. Верди

Когда почти через 20 лет, в 1982 году, спектакль "Флория Тоска" был возобновлен, рецензенты отмечали, что образ, созданный Бондаренко, характерен волевым началом. В этой роли и с этой ролью актрисой пройден большой путь, прожита большая жизнь. И если раньше в образе Тоски основной была лирическая линия любви и мечты и она представала перед зрителями и слушателями как "энергичная, порывистая, иногда капризная, но дышащая любовью", то теперь на первый план вышла женщина, способная убить деспота и палача, а потом броситься в бездну после гибели возлюбленного.

Вообще Слава Ефимовна не скрывает, что ее больше интересуют цельные, сильные натуры, активно проявляющие себя в героическом плане. Поэтому, как это ни покажется странным, ее не привлекает Татьяна Ларина, хотя музыка Чайковского вообще, и в частности музыкальная характеристика Татьяны, очень нравится певице. Любимые партии заслуженной артистки РСФСР С Е. Бондаренко - Тоска, Елизавета Валуа, Леонора ("Трубадур" Дж. Верди), Аида.

Действенная природа, сильные страсти, накал трагизма всегда давали возможность актрисе выстроить наиболее яркий образ, меньше ей удавались слабые, нежные натуры. Даже в одной партии образ укрупнялся по мере нарастания напряженности. Так было в "Чио-Чио-сан" Дж. Пуччини. Вначале С. Бондаренко убеждала более вокальными средствами, нежели драматическими, демонстрируя техническое совершенство владения голосом. К кульминации набирал силу драматический темперамент актрисы, при этом вокальная техника как бы отступала на второй план. И, наконец, в знаменитой арии "В ясный день желанный" сливались и вокальное, и драматическое мастерство актрисы.

Именно действенная природа театра и привлекает Славу Ефимовну, вероятно поэтому она оставила концертную эстраду и посвятила всю свою жизнь театру, где нашла возможность реализовать себя как актрису, певицу, как художника. "Чем больше в: роли действия, движения, тем лучше. Статика на сцене мне претит",- говорит актриса. Причем с накоплением опыта углублялся драматизм ее героинь, характер их становился сильнее, энергичнее.

Так, если в июле 1967 года "Волгоградская правда" писала: "Скорбную элегичность, глубокую печаль, мягкий лиризм подчеркивает артистка в образе Ярославны", то в 1975 году астраханский музыковед О. Меремкулов отмечал, что "Ярославна С. Бондаренко обнаруживает такие стороны своей натуры, которые делают ее достойной подругой князя Игоря: преданность любимому, огромная воля, чувство собственного достоинства, мужество и непреклонность - драгоценные черты русского женского характера".

Ярославна была одной из первых сценических работ Славы Ефимовны Бондаренко. За первые два года работы в театре она спела, кроме Марии ("Мазепа"), Тоски, Ярославны, еще и Тамару ("Демон"), и Маргариту ("Фауст").

Несколько особняком стоит ее Аида в одноименной опере Дж. Верди, спетая на пятом году работы артистки в театре. Как ни странно, в этом характере Слава Бондаренко подчеркивала лирическую основу. "Аида" была поставлена позже, чем "Дон Карлос". В судьбе героинь обоих спектаклей много общего. Обе страдают от разлуки с Родиной, обе любят, но не могут соединить свою жизнь с любимым. Но если для Елизаветы Валуа на первом плане долг перед Фландрией, то для Аиды главное - ее любовь к Радамесу. Слава Ефимовна трактовала Аиду прежде всего как лирическую героиню. Интересен был в этой роли и пластический рисунок - мягкий, плавный, было в ее Аиде что-то от дикой, но ласковой кошки.

Аида долгие годы была одной из любимых партий и ролей Славы Бондаренко, несмотря на кажущуюся странность и нетипичность для единой линии ее актерского творчества, а может быть, именно благодаря этой несхожести с другими образами актрисы, несхожести не в первичном материале, не в музыкально-литературной основе роли, а в конечном результате - сценическом образе. Это давало возможность актрисе выйти за рамки определенного амплуа, стиля, характера, разнообразило палитру актерских красок. И конечно же радовал этот контраст поклонников актрисы: "Заслуженная артистка РСФСР С. Бондаренко (Аида) накануне предстала перед томичами как Софья в "Петре I" А. Петрова. Напоминаем это затем, чтобы подчеркнуть способность актрисы к музыкальному и сценическому перевоплощению. В Софье - нарочитая колючесть, "змеиность" самого звука. В Аиде - теплота, трепетность, одухотворенность. Если бы мы не знали, что обе роли исполняет одна и та же певица, то можно было бы и не узнать С. Бондаренко в Аиде. Большой и гибкий голос певицы чутко передает психологическое состояние героини. Правда, это более лирическая Аида, нежели нам приходилось слышать прежде, но Аида, которая убеждает",- писал Ю. Ельцев в газете "Красное знамя" в июне 1979 года.

В начале своей театральной карьеры Слава Ефимовна Бондаренко с опаской относилась к советскому репертуару, может быть, потому, что в консерватории этого почти не пели. Но уже в первый сезон ей пришлось спеть партию Корреспондента в опере М. Левитина "Памятник". Особой радости эта работа ни актрисе, ни публике не принесла. Потом были Наталья в "Тихом Доне" И. Дзержинского, Мария Александровна в "Братьях Ульяновых" Ю. Мейтуса. За эту работу актриса была удостоена диплома в областном конкурсе, посвященном 100-летию со дня рождения В. И. Ленина. Катерина в "Грозе" Л. Пушкова также отмечена среди лучших творческих работ 1973 года. Много дала певице работа над партией Виринеи в опере С. Слонимского.

Софью в "Петре Первом" А. Петрова Бондаренко спела, когда уже была признанным мастером, когда ее Работа уже была отмечена высоким званием заслуженной артистки РСФСР, когда почти ни одна рецензия на оперный спектакль театра не выходила без слов "вновь продемонстрировала высокое профессиональное мастерство и безукоризненный вкус заслуженная артистка РСФСР С. Бондаренко".

Мы привыкли уже видеть и слышать ее, нежную и страстную, томящуюся, волнующуюся, слабую. А тут вдруг на сцену, тяжело и грузно ступая, вышла бледная, растрепанная, с черными провалами фанатично горящих глаз женщина. Резко изменился и голос, в котором преобладающей краской стала колючесть звука. Она неистовствовала в злобе, была резка в движениях, была резка в звуке, рвущемся вверх неожиданно, как вскрик: "Либо я - наверху, либо мне - не жить".

Но сквозь неистовость и злобность проступало отчаяние бессилия. "Софья С. Бондаренко - сильная, волевая, исступленно уверенная в правоте своих притязаний, фанатично, яростно борющийся политический деятель. Однако ощущается и ее душевный надлом, растерянность. Сильная, властная, с размашистым мужским шагом, с неженской уверенностью манер, она обречена самим ходом истории..." - писала "Театральная жизнь". А впереди была новая редакция "Тоски" и огромная работа над созданием образа леди Макбет в опере Верди.

Работала Слава Ефимовна всегда много и упорно, несмотря на признание, похвалы и даже откровенную лесть. Еще в консерватории была возможность "заболеть звездной болезнью". Не заболела, потому что всегда считала: что-то недоделано, что-то можно сделать еще лучше. Так же, как в консерватории, она караулила в коридорах театра любимого концертмейстера Т. И. Кац и спрашивала: "У Вас свободное время? Может быть, позанимаемся часок?" Потому что работа над ролью, над образом для певца начинается с овладения нотным материалом, партию надо выучить досконально, музыкальный материал не должен связывать певца.

Причем Бондаренко считает, что важно не просто выучить, но вжиться в музыкальную структуру образа, добиться, чтобы ни звук, ни текст на спектакле не мешал. Все трудные моменты партии должны быть отточены так, чтобы на сцене появилась в этих местах легкость. Параллельно идет кропотливая работа над литературным первоисточником, если таковой имеется, если же нет, то актриса "вчитывается" в эпоху, дабы понять, как жили тогда люди, что они любили и ненавидели.

Конечно, очень многое зависит в работе от дирижера, от режиссера, от партнеров. Постепенно, как на фотобумаге, проявляется образ, и тут нельзя пренебрегать ничем. Подошел кто-то со стороны, например актер, не занятый в спектакле, часто даже из другой труппы, из балета, например, и сказал несколько слов, а Слава Ефимовна их внимательно выслушала-и в копилку актерскую. Пригодится, пусть даже не сейчас, но когда-нибудь обязательно пригодится.

До сих пор с огромной благодарностью вспоминает Слава Ефимовна советы, которые ей дали заслуженный артист РСФСР В. Сергеев, заслуженный деятель искусств РСФСР Н. Данилова, Э. Григорьева, заслуженные артисты РСФСР Н. Полуденный и В. Капишников. Особенно большой вклад в ее становление внес режиссер Г. М. Геловани.

С годами пополнялась копилка, приобретался опыт, который не всегда можно объяснить словами. Почему сделала так, а не эдак? Потому что так подсказало чутье. Когда свободно владеешь звуком, когда имеешь полное представление о том, что за человек твой герой, приходит внутренняя уверенность, что здесь он должен сделать именно так, а не иначе. Вот так появилась у Славы Ефимовны походка "мастодонта" в Софье.

Но важно всегда иметь сторожа - ощущение меры, пресловутого "чуть-чуть", чтобы не перебрать, не переиграть ни в звуке, ни в чувстве. Актер, и певец в том числе, должен каждую минуту присутствия на сцене жить тем, что происходит, тогда легко войдешь в свою арию, и звук возникает точный, и чувство дойдет до зрителя нерасплесканным. "Один голос никого еще не спасал",- убеждена Бондаренко.

В применении к оперному мастеру принято говорить о культуре пения. У заслуженной артистки РСФСР С. Бондаренко она высока. Но Слава Ефимовна считает, что культура пения - это прежде всего культура самого человека. Пение должно быть "мыслящим", тогда артист способен точно и искренне передать замысел композитора.

Многое почерпнула для своей копилки Слава Ефимовна из жизни. Она всегда охотно общалась с людьми. Много лет избиралась и избирается певица членом правления Куйбышевского отделения Всероссийского театрального общества, членом совета Дома актера. Много лет она преподает в педагогическом институте на музыкально-педагогическом факультете. Общение с людьми, разными по возрасту, по социальному происхождению, по характеру, расширяет круг актерского познания человека. Ее особенно привлекают увлеченные люди, способные хорошо разбираться в чем-то, кроме своей профессии.

Огромным подарком судьбы Слава Ефимовна считает свое супружество-сообщество. Ее муж, художник В. Клецель, очень помогает ей в работе. И не только прямыми советами по части костюма, грима, поведения. Помогает своими картинами, заражает любовью к жизни, красоте.

Нельзя не упомянуть и концертную деятельность, которой Слава Ефимовна всегда занималась с большим удовольствием. Для оперной певицы концертная деятельность - неоценимая возможность обогатить звуковую палитру, внести в известные арии добавочные краски. В спектакле на то, чтобы раскрыть роль, дается три, а то и пять актов, есть возможность передохнуть, перестроиться. На концерте все одномоментно, и нужно успеть прожить порой целую жизнь за несколько минут, а значит, вложить всю себя в небольшое произведение. Здесь-то и оттачивается мастерство и, как результат, приходят удачи. "Хочется выделить в этом трио С. Бондаренко,- писала в "Волжской коммуне" в марте 1974 года Е. Бурлина о концертном исполнении сцены из "Пиковой дамы" с П. Губской и В. Семашко.- Певица исполняет партию с той тщательной нюансировкой, которой требуют условия камерного концерта в небольшом зале".

Более тридцати заглавных и главных партий спето Славой Ефимовной Бондаренко за годы работы в Куйбышевском театре оперы и балета. Есть и ее немалая заслуга в том, что театру присвоено высокое звание академического. Ее голос звучал в Москве, Свердловске, Калининграде, Владивостоке, Сочи, Волгограде и многих других городах страны во время гастрольных поездок театра и сольных гастролей певицы.

Но были в ее творческой биографии и горькие минуты: не родилась ее Медея в опере Л. Керубини, не состоялась Недда в "Паяцах" Р. Леонкавалло. Трудно сказать, почему партии не удались. Может быть, из-за разногласий с дирижером. Много сил отдано леди Макбет, а петь пришлось мало: спектакль быстро ушел из репертуара.

После Виринеи артистка "заболела" ролью Катерины Измайловой в опере Д. Шостаковича. Но спеть ее так и не удалось. Потрясли Бондаренко партия и судьба Полины в спектакле "Игрок" по опере С. Прокофьева, поставленном Б. Покровским в Большом театре. И партия как будто небольшая, но привлекает певицу. А вот удастся ли ее спеть? Кто знает...

А желание петь, работать растет, много еще осталось нерастраченного. И совсем недавно, в 1983 году, рецензент А. Юрковецкая отмечала во владивостокской газете "Тихоокеанская звезда": "Гибкость фразировки, безукоризненную точность интонации, которые сочетаются с ...вокальным мастерством, задушевной искренностью и теплотой".

Говорят, что от артиста не остается ничего: ни книг, ни картин - ничего материального. Остается красота, сохраняющаяся в человеке воспоминанием... Нет, даже не воспоминанием, а скорее новым качеством души. Остается ощущение восторга от чего-то немыслимо прекрасного, от прикосновения к творчеству.