Глава II. Рождение и Крещение

На беременную женщину налагается множество табу, нарушение которых повлекло бы тяжелые последствия для будущего ребенка. Почти все эти табу связаны с законом подобия или с законом контакта; опасно не только непосредственное прикосновение к предмету - опасно перешагнуть через него или даже просто посмотреть на него. Приведу примеры табу для беременных женщин:

"Нельзя перешагивать через жабу (коропоука), потому что ребенок долго не научится ходить и будет сидеть на четвереньках, как жаба".

"Нельзя смотреть на безобразное животное (паскунное) или на трубочиста, потому что ребенок родится черным".

"Нельзя перешагнуть через дышло (рут), потому что у ребенка будет большой член (аналогия по форме обоих предметов)".

"Нельзя смотреть на огонь, потому что, если испугаешься, ребенок родится красным".

В других случаях речь идет о непосредственном контакте:

"Беременной женщине нельзя убивать ни жабу, ни змею, ни мышь". "Нельзя убивать мышь, иначе у ребенка на щеке будет мышь". Не ясно, проявляется ли вредное влияние только от прикосновения к этим животным или от того, что беременная женщина их убивает.

Существует также поверье, что изображение предмета, украденного матерью, появляется у ребенка на теле как наказание за нарушение табу, запрещающего беременным красть. Здесь магическая передача изображения предмета связана с наказанием за преступление: "Нельзя красть, иначе изображение украденного предмета появится у ребенка на теле" (цыгане, Прислоп).

У многих народов день появления ребенка на свет отмечен целым набором примет, гаданий, магических действий и обрядов. Верят в то, что магические действия, совершенные в этот день над новорожденным, заранее определяют его судьбу. Эта вера существует и в Закарпатье. Укажем сначала обычаи, связанные с первым купанием ребенка:

"Тотчас же после рождения, ребенка купают, чтобы он был сильным (моцний). В воду кладут корень девясила (см. выше, стр. 244 наст. изд.), собранного в день св. Иоанна Крестителя".

В Прислопе я обнаружил более сложный церемониал первого купания ребенка: "Ребенка купают, как только он родился. Чтобы он был сильным, в воду кладут корень девясила, а кроме того, кусок хлеба, серебряные деньги (гроши срiбернi) и святой воды с Иордани" (Прислоп).

Хлеб кладут, чтобы ребенок был добрым, как хлеб, деньги - чтобы она водились в доме. Кроме того, подливают горячей воды. Иорданская вода, благодаря церковному освящению, считается целебной.

У гуцулов рассматриваемый обычай нам объяснили так:

"Как только ребенок родится, его кладут в холодную воду, чтобы он, когда вырастет, не потел" (Богдан).

Если в приведенных выше примерах по закону контакта передавалось свойство предметов, положенных в воду, то здесь передается свойство самой холодной воды.

День крещения - еще один очень важный день в жизни человека; он сопровождается разнообразными обрядами.

Вероятно, по мере укрепления христианства обряды, раньше относившиеся ко дню появления ребенка на свет, были перенесены на день крещения. Действия, совершенные над ребенком в эти дни, оказывают влияние на его детство, юность и даже на всю его жизнь.

Крестьяне Закарпатья придают таинству крещения большое значение. Известно, что церковь даже разрешает повивальной бабке до прихода священника окрестить ребенка, если он слаб: "Повивальная бабка может окрестить ребенка после того, как она облила его святой водой. Когда ребенок родился, она может окрестить его и дать ему имя. Если после этого ребенок умрет, священник его похоронит. Если ребенок родился мертвым, она может только лить святую воду матери на чрево. Затем она произносит: "Если ты Адам, будь Иван, если Ева, будь Евка" (аш есь Адам, будь Iвaн, ажесь Ева, будь Еука). Тогда священник может похоронить мертворожденного".

Ребенок, умерший некрещеным, змiтча, считается чертом и причиняет родителям беспокойство: "Змiтча остается чертом семь лет (змiтча до сiм гoдiу ходит чертом); семь лет он кричит, требуя у матери и у отца: "Мама, дай мне имя (мамо, чини мнi iмня)". ЕСТЬ специальные способы, как избавиться от ребенка, умершего некрещеным.

"Если женщина родила мертвого ребенка и его не окрестили, он называется змiтча и считается чертом. Тогда надо приготовить ему косу, цеп, грабли, метлу и другие предметы, чтобы задать ему работу. Все это делается из дерева, из щепок. Если положить это в гроб, змiтча не будет возвращаться к матери" (М. Головка, Прислоп).

Мне объяснили, что в гроб эти предметы кладутся "чтобы змiтча не возвращался к живым" (цыгане, Прислоп).

Предыдущие примеры позволяют представить себе верования крестьян Закарпатья следующим образом: ребенок, умерший некрещеным, продолжает вести ту же жизнь, что и живые, и нуждается в том же, что и они. Здесь следует еще раз подчеркнуть, что в выполнении христианских обрядов крестьяне идут дальше, чем сама церковь; в данном случае они считают, что ребенок становится чертом, и выходят, таким образом, за рамки церковного учения.

Наряду с христианскими обрядами крестьяне вводят в церемонию крещения и народные обычаи, не предписанные церковью. Так, чтобы ребенок рос, в крестные отцы и матери берут целомудренных юношей и девушек ("берут за нанашку дитину молодого а з сестрой, котрий не знае з дiуками нiч, а дiука з хлопцями нiч, аби рос тот дитвак") (цыгане, Прислоп).

В некоторых деревнях у ребенка бывает по нескольку крестных отцов и матерей; их число может доходить до десяти, хотя священники и протестуют против этого обычая. Жители Синевирской Поляны сказали мне: "Мы бы позвали побольше крестных, да священник не позволяет".

Крестные дают своим крестникам и крестницам обычные подарки (крижма), отец ребенка приглашает их в гости, и этим все ограничивается. После крещения крестные отец и мать (нанашки) не связаны никакими обязательствами по отношению к ребенку. В Прислопе мне сказали, что крестные совершенно не интересуются своими крестниками и что это равнодушие обоюдно. В некоторых деревнях единственным проявлением внимания к ребенку со стороны крестной является то, что на Пасху она ему дарит крашеные яйца.

По возвращении после крещения из церкви дома совершается много обрядов; укажем некоторые из них, имеющие магический характер.

"Ребенка ставят на ощiпок (плоский пресный хлеб), чтобы его в доме любили так же, как хлеб" (Вышний Быстрый). "Ребенка ставят на ощiпок, чтобы его почитали так же, как хлеб" (Прислоп).

Этот обычай соблюдается и в Синевирской Поляне. Так, через прикосновение к предмету, по закону контакта, на ребенка переносятся те же чувства, которые вызывает этот предмет. В день крещения ребенок должен прикоснуть, ся не только к хлебу, но и к столу: "Ребенка кладут на стол, чтобы его почитали, как стол" (Ужок).

Во многих деревнях по возвращении из церкви ребенка кладут у порога и ударяют веником, "чтобы он не плакал". Это наказание, полученное ребенком в важный день его жизни, в день крещения, должно оказать на него большое влияние. Аналогично "мальчика кладут у двери и мать дотрагивается до него каблуком, чтобы он не кричал" (Вышня Колочава). "По возвращении из церкви ребенка передают в окно и кладут на пол у двери. Крестная мать слегка ударяет его каблуком, чтобы он не кричал" (Вышний Быстрый)^*.

^* (Обычай ударять ребенка по губам объясняют еще таким образом: "Как только повивальная бабка вымыла ребенка, она берет его (если это мальчик), кладет на пол и слегка ударяет, чтобы он рос и был ласковым и добрым к своей будущей жене".)

Здесь опять идет речь о магическом значении определенных дат.

Мы говорили раньше и снова напоминаем о магической роли разных предметов, в частности дверного порога. Это очень опасное для новых членов семьи место, что подчеркивается существованием особых приемов (сравни приемы, относящиеся к похоронам). В нескольких деревнях Мармарошской и Ужгородской жуп я записал следующий обычай: "Когда ребенок, мальчик или девочка, окрещен, его вносят через окно, а не через дверь, чтобы он был счастливым (оба серенчу мала дитина) или уважаемым (чесна)" (Прислоп). "Если в семье умирали дети, то новорожденного, чтобы он жил, после крещения надо внести через окно, у которого стоит стол" (Вышний Быстрый). "Ребенка, когда его приносят после крещения из церкви, нельзя вносить в дверь, иначе он будет злым и крикливым (реве дуже)" (Вышня Колочава).

Все эти примеры показывают, что передать ребенка в окно - значит принести ему счастье; более точного объяснения этого обряда я не смог получить. Перед нами, несомненно, немотивированное магическое действие.

Интересно магическое действие, отводящее от ребенка смерть: "Если в семье один за другим дети умирают младенцами, то отец и мать отдают новорожденного ребенка родственнику, соседу или еще кому-нибудь. Мать протягивает ребенка в окно, а "покупатель" дает ей деньги" (Богдан).

В другой деревне я получил более подробное описание: "Родители, у которых дети умирают, продают новорожденного, передавая его через окно чужой женщине, у которой все дети живы. Женщина покупает ребенка; она стоит на дворе и держит хлеб. Она говорит: "Ни мать, ни отец ни на этом свете, ни на том не имеют с ребенком никакого дела (не мае дiла нi мати, нi отец, нi на ciм cвiтi, нi на тiм...)". Потом купившая снова приносит ребенка в дом к настоящим родителям и, положив его на стол, говорит: "Расти, потому что ты мой (рости, бо ти мiй)". Далее, обернувшись к родителям, она говорит: "Воспитайте мне этого ребенка". Тогда ребенок получает имя Продан. Его должны звать этим, а не христианским именем". У цыгана Андрея Славиты, рассказавшего мне об этом обычае, есть сын и дочь "Проданы" (другие его дети умерли), но зовет он их христианскими именами (як поп учиниу).

В этом обряде интересна прежде всего вера в то, что, изображая продажу ребенка и формальный отказ от него, родители вынуждают силу, вызывавшую раньше смерть их детей, признать, что новорожденный принадлежит другим родителям. Эта сила - персонифицированная смерть, аналогичная персонифицированным болезням. Люди верят, что смерть можно обмануть, как обманывают человека^*. Верят также в то, что, по закону подобия, достаточно выполнить какое-либо символическое действие, чтобы вызвать действие реальное со всеми его последствиями. В данном случае важно продемонстрировать отказ от ребенка, чтобы сила, причиняющая смерть, не могла ничего с ним сделать, поскольку он принадлежит другой семье. Равным образом большую роль в этом обряде играет псевдоним: не называя ребенка его настоящим именем, а говоря о нем "продан", защищают его от преследования злокозненной силы.

^* (В статье Д. Щербаковского мы находим интересные примеры персонификации холеры, см. 147, стр. 204-216; см. также 127, стр. 223-229.)

В первые дни своей жизни ребенок подвергается опасности быть подмененным: "Если мать уйдет и оставит ребенка в люльке, придет повiтруля (род колдуньи) и его украдет, а на его место положит урода (нефайное), совсем маленького, хотя ему пятнадцать-двадцать лет; такого подмененного ребенка называют подмiнчя".

"В новолуние кто-нибудь берет этого подмiнчю, уносит его и глядит на луну, говоря: "Авраам, будем сватами, будем братьями, тебе девочку, мне мальчика. Бери себе свое, а мне отдай мое (Абрагаме, сватайме ся, братайме ся, тобi дiука, менi хлопчiще. Берит coбi свое, а менi предай мое). Потом он бьет лежащего на мусоре подмiнчю метлой" (В. Головка, Прислоп).

"Когда ребенок рождается, у него отрезают часть пуповины, а часть оставляют. Затем пуповина отпадает, мать зашивает ее в мешочек и вешает ребенку на шею. Когда ему исполнится три года и он сможет купаться в реке, он развяжет мешочек, и тогда ему будет удаваться любая работа (i розв'яже coбi мiшок, i та ему уся робота розв'яже ся у руки); он будет уметь работать, ковать, читать, будет знать все ремесла, как будто он учился в школе. А если не завязать и потом не развязать этот мешочек, то ребенок будет глупым, как скотина. Ему придется учиться в школе (такий глупий, як маржина, треба йому учити у школi)" (Головка, Прислоп).

В той же деревне мне сказали, что ребенок должен развязать не мешочек, а саму пуповину.

"Предусмотрительная мать завязывает пуповину, отрезанную у ребенка, и куда-нибудь ее прячет; когда ребенок станет разумным, в пять-шесть лет, он должен ее развязать; иногда он может это сделать в три года. Если он сумеет развязать пуповину, он сможет делать любую работу (як розв'яже тот пуп, тоту усяку роботу може розв'язати)" (Андрей и Палага Славита, Прислоп).

В другой деревне я записал следующий рассказ: "Пуповину прячут где-нибудь во дворе. В три года мать дает ее ребенку, который должен ее развязать". Сестра девушки, сообщившей мне об этом обряде, сумела развязать ее сама "и с того времени научилась самостоятельно (сама с себе) читать, писать и играть на скрипке. Она никогда не была в школе. Стоит ей посмотреть, как делают другие, и она тотчас может повторить то же самое" (Вышня Колочава).

Вера в магическую силу обряда основана, в частности, на буквальном понимании метафоры - развязать пуповину или мешочек, в котором она лежит - значит "развязать" работу, то есть справиться с ней.

Надо отметить, что среди прочих обрядов, связанных с новорожденным, крестьяне ревностно соблюдают тот, который обязывает мать перед первым выходом после родов в поле идти в церковь под благословение. Считается, что, если женщина этого не сделает, "будет град" (Воловое), или "град побьет урожай" (Люта). Распространенное среди многих народов убеждение в том, что женщина после родов должна подвергнуться очищению, было так объяснено мне в одной деревне: "Если после родов женщина не была в церкви, ей нельзя выходить в поле на работу, потому что она нечистая" (Печкан, Нижний Синевир). Униатский священник рассказал мне, что крестьяне строго следят за соблюдением этого обычая, хотя он им и сказал, что церковь не придает ему большого значения.

Анализ мотивированных магических действий, совершаемых при рождении и крещении, и анализ табу, предписанных беременной женщине, показывает, что и те и другие подчинены закону подобия или закону контакта. Интересно, что на христианские обряды при крещении накладываются различные детали, заимствованные из народных обрядов: целомудренные восприемники, большое число крестных отцов и матерей. Некоторые верования приобрели большее значение, чем то, которое им приписывает церковь - некрещеный ребенок становится чертом, послеродовое воцерковление (вивутки) обязательно.