Импровизация и нормы художественных приемов на материале повестей XVIII века, надписей на лубочных картинках, сказок и песен о Ереме и Фоме

^* (Впервые статья опубликована на русском языке в сборнике: "То honor Roman Jakobson", The Hague-Paris, 1967, p. 318-334. Печатается с небольшими добавлениями.- Ред.)

 Посвящаю 
 Роману Осиповичу 
 Якобсону

Повести, надписи на лубочных картинках, сказки, песни о двух неудачниках - Ереме и Фоме - давно привлекали внимание русских исследователей. О повести "О Ереме и Фоме" писал А. Н. Пыпин в книге "Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских": "Ерема и Фома, представляемые теперь на лубочных изображениях, олицетворяли для русской фантазии глупость и нелепость; песня об их похождениях целиком перешла в пословицы или составлена из пословиц" (91, стр. 301).

Детальному разбору повести "О Ереме и Фоме" с привлечением большого фольклорного материала посвятил статью Н. Я. Аристов "Повесть о Фоме и Ереме" (см. 9, стр. 359-368).

Интересные замечания об этой повести мы находим в статье академика Веселовского (см. 36, стр. 503).

В начале четвертого тома капитального труда А. И. Соболевского "Великорусские народные песни" под № 11-15 помещены рукописные повести XVIII века, текст на одной лубочной картинке, сказка и песни о Ереме и Фоме (см. 99).

В. П. Адрианова-Перетц в своей книге "Русская демократическая сатира XVII века" помещает до тех пор неопубликованный вариант повести о Фоме и Ереме XVIII века из собрания Вахрамеева и посвящает отдельную главу своей книги анализу повестей, лубочной картинки, песен и сказок о Ереме и Фоме (см. 2).

В книге "Демократическая поэзия XVII века" напечатан текст повести о Ереме и Фоме. Во вступительной статье В. П. Адриановой-Перетц и Д. С. Лихачева интересны замечания о стиле и рифме повести (см. 44, стр. 12).

Ряд интересных и ценных замечаний о художественной форме произведений рукописной и устной традиции о Ереме и Фоме находим в статье Р. Якобсона "Грамматика поэзии и поэзия грамматики" (см. 124, стр. 397-417).

В русском переводе книги А. Моля "Теория информации и эстетическое восприятие" редактор В. В. Иванов в первой главе § 5 "Информация и оригинальность" приводит как пример "степени повторения порядка 2" текст из русской народной повести и песни о Фоме и Ереме (см. 75, стр. 54-55).

Мы попытаемся в нашей статье проанализировать художественные средства в различных юмористических произведениях о Ереме и Фоме рукописной и устной традиции^*.

^* (В конце статьи приложен список использованных текстов повестей, надписей на лубочных картинках, песен и сказок. Их условные обозначения в статье: рукописные повести (всего 6) обозначаем римскими цифрами I-VI; надписи на лубочных картинках (всего 3) обозначаем: луб. 1, луб. 2, луб. 3; песни (всего 18) обозначаем арабскими цифрами 1-18; сказки (всего 4) обозначаем: ск. 1, ск. 2, ск. 3, ск. 4.)

Отдельные повести и произведения устной словесной традиции говорят о большом сходстве Еремы и Фомы - как их внешности, так и их глупости. При этом в некоторых повестях об их сходстве, их уродливой внешности и их глупости говорится и в начале и в конце.

Начало повести:

"В некоем было месте жили-были два брата - Фома да Ерема, за един человек, лицем они единаки, а приметами разны:

 Ерема был крив, а Фома з бельмом,
 Ерема был плешив, а Фома шелудив".

Конец повести:

 "Ерема был крив, а Фома з бельмом,
 Ерема был плешив, а Фома шелудив,
 брюхаты, пузаты, велми бородаты, лицем оба 
 равны" (I).

Очень близки началу и концу этой повести начало и конец повести II.

Начало:

 "Были себе да жили два брата родные, 

 ....................... 

 Ерема с Фомой, один человек".

Конец:

 "Ерема-де был плешив, а Фома шелудив,
 брюхаты, пузаты, рожею одинаки, умом равны".

Оба текста повестей I и II вообще очень близки друг другу. В рукописных повестях IV и III о сходстве и уродстве Еремы и Фомы говорится только в конце:

 "Ерема-де был плешив, а Фома шелудив; 
 Брюхаты, пузаты, одутловаты; 
 Ерема был крив, а Фома з бельмом; 
 Рожею одинаки, а умом равны; 
 Ерема-де был глуп, Фома неразумен" (IV). 

 "Ерема был плешив, а Фома шелудив, 
 Брюхаты, пузаты, бородаты, 
 Носы покляпы, умом оба равны" (III).

В повести VI о сходстве говорится только в начале: "Ерема с Фомою един человек". Более кратко о сходстве Еремы и Фомы говорится в произведениях устного творчества. В песне 10 поется: "Ерема та с Хомой за единый человек".

В одной песне говорится о внешности того и другого:

"У них бороды как бороны, усы как кнуты" (3).

В сказке Афанасьева встречаем:

"Они волосом однаки и умом равны" (ск. 1).

О Ереме и Фоме говорится и поется, что они были братья, или братенники:

"Вот Ерема и Фома родные братья" (4).

"Жили два брата - Фома да Ерема" (ск. 3; 5).

"Вот Ирема с-под Билива, а Хама из-под Орла,

Они родные братьи" (14).

"Ерема с Фомой два братенника" (луб. 1).

"Жили Ерема да Фома, два родные брата" (17).

"Фома да Ерема были брательнички" (1).

"Ерема с Фомой были брательнички" (3).

"Были два брата - Хома да Ерема" (ск. 2).

"Ах да Ерема да Фома были два братейка" (ск. 1).

"Они братнички, рукомысленнички" (12).

"Оба братиники" (10).

"Жили-были два братенника, два складенника - Ерема да Фома" (14).

"Ерема да Фома двое братеньки, прокуратенки" (11).

"Глупость и нелепость" поступков юмористических героев Еремы и Фомы выявляются не только в описании их поступков и в их диалогах, но и различными художественными приемами авторов и исполнителей разных произведений. Одно из таких художественных средств это - синтаксический параллелизм парных предложений: предложения, повествующего о Ереме, и рядом стоящего с ним предложения, повествующего о Фоме. Этот словесный прием обильно представлен в повестях, лубках и произведениях устной словесности о Ереме и Фоме. Приведем ряд примеров:

"У Еремы клеть, у Фомы изба" (I).

"Ерема за редькой, Фома за капустой" (I).

"Ерема сел за лук, а Фома за чеснок" (VI).

"Вот Ерема залез в клеть, а Фома в амбар" (13).

"Как Ерема жил в избушке, а Фома-то в хлевчике" (2).

"Ерема в кавтане, а Фома в зипуне" (VI).

"На Ереме зипун, на Фоме кафтан" (1).

"Ерема наливает, а Фома подает" (1).

"Ерема запел, а Фома закричал" (IV).

"Ерема купил соху, а Фома-то борону" (7).

"Ерема был плешив, а Фома шелудив" (I, 2).

"Ерема сел в лавку, а Фома на прилавок" (I).

"У Еремы мошна, а у Фомы калита" (I, II, IV, VI).

"Ерема крестится, Фома кланяется" (I, II, III).

"Ерема запел, Фома завопил" (I).

"У Еремы в мошне пусто, у Фомы ничего" (I, II).

"Ерема ушел, Фома убежал" (I, III, 2).

"Ерема купил сеть, Фома тенето" (ск. 4).

"Вот Ерема запряг в соху, а Фома-то в борону" (2).

В анализируемых нами произведениях мы видим, что рядом стоящие предложения, построенные по принципу синтаксического параллелизма,- предложения синонимические. В этих предложениях встречаются наряду с полными синонимами также и слова, близкие по значению.

Если в практической речи мы видим тенденцию к различению синонимов, то в поэзии, в частности в фольклоре, мы встречаем использование слов, близких по значению, в роли синонимов. Так, в повести Ундольского (V) после иронической фразы о том, что "Ерема же с Фомою знатные персоны, славно живут, слатко пьют и ядят и носют хорошо", говорится, что "Ерема за ретку, а Фома за чеснок. Ерема чеснок лупит, а Фома толчет". Здесь редька и чеснок, которые в практической речи отнюдь не являются синонимами, означают одинаково скудную пищу, то есть использованы как синонимы.

Восприятию в качестве синонимов таких слов, которые в практической речи не являются синонимами, содействуют также часто повторяемые на протяжении всего произведения полные синонимы или близкие к ним слова.

Отметим, что рядом стоящие параллельные синтагмы о Ереме и Фоме, усиленные тем, что они одновременно являются также синонимическими фразами, встречаются в повестях и произведениях устной традиции по нескольку раз в одном произведении. Так, например, парные предложения:

"Ерема был крив, а Фома з бельмом" - в повестях I и II - по 2 раза.

"Ерема был плешив, а Фома шелудив" - в повести I - два раза.

"Ерема ушел, а Фома убежал" - в повести V - 3 раза.

"Ерема ушел, а Фома убежал" - в повести III - 2 раза.

"У Еремы мошна, у Фома калита" - в повести VI - 2 раза.

"Он Ерему-то дубиной, а Фому вязовой" - в песне 1 - 2 раза.

"Ерему в шею, а Фому в толчки" - в повести III - 2 раза.

"Как Ерему-то поймали, а Фому-то сгребли" - в песне 3 - 2 раза.

"Фому-то поймали, Ерему-то сгребли" - в песне 5- 2 раза.

"Ерема-то ушел, Фома вырвался" - в песне 3 - 2 раза.

"Фома убежал, Ерема вырвался" - в песне 5 - 2 раза. Эти рядом стоящие параллельные синонимические фразы носят функцию лейтмотивов (см. 277, стр. 525-536; ср. стр. 457 наст. изд.).

Кроме того, анализ повестей, лубков и фольклорных произведений показывает, что отдельные парные параллельные синонимические предложения о Ереме и Фоме встречаются в разнородных обработках той же фабулы и являются loci communes.

Отметим, что некоторые парные синонимические предложения встречаются в различных произведениях без изменения, как-то:

"Ерема сел в лодку, Фома в ботник" - в повестях I, II, III, IV.

Встречаются парные предложения - loci communes, в которых слово "ботник" заменяется другим близким ему по значению словом: "ботничок", "ботня", "челночек", "веслочек":

"Ерема-то сел в лодку, а Фома-то в ботничок" (1).

"Ох, Ерема сел да в лодку, а Фома в ботню" (ск. 1).

"Ерема купил лодку, Фома челночек" (6).

"Ерема купил лодку, Фома веслочек" (ск. 3).

Фразы "Вот Ерема зашел в церковь, а Фома в алтарь" (ск. 1) как loci communes встречаются в нескольких повестях, сказках и песнях. При этом наблюдается в одних случаях незначительная вариативность, в других - большая:

"Ерема вшел в церковь, Фома в олтарь" (I).

"Ерема в церковь, Фома в алтарь" (IV).

"Ерема пришел в церковь, а Фома в олтарь" (14).

"Как Ерема-то в церкву, а Хома-то в алтарь" (10).

"Вот Ерема взошел в церковь, а Фома в алтарь" (2).

"Ерема-то в церковь, а Фома-то в алтарь" (3).

В одной повести встречаем замену слова "алтарь" словом "паперть": "Ерема в церковь, а Фома на паперть" (III); в других двух словом "притвор": "Ерема в церковь, Фома в притвор" (II, VI).

Кроме того, мы встречаем такие варианты, где слово "церковь" заменяется словом "клирос": "Ерема стал на крылос, а Фома-то на алтарь" (1); "Стал Фома на клиросе, а Ерема в алтаре" (4); "Ерема-то стал на крилос, Фома-то в алтарь" (ск. 3).

Без изменения встречаются парные предложения - loci communes: "Вот Ерема купил лошадь, а Фома-то жеребца",- в нескольких фольклорных произведениях: 2, 6, 18, ск. 3.

В этих же парных предложениях отдельные слова заменяются другими, близкими по значению:

"Ерема купил мерина, а Фома-то жеребца" (3, ск. 1).

"Ерема купил лошадь, Фома-то соловка" (7).

Но, заменяя одно слово другим, переписчики рукописей и исполнители песен и сказок не нарушают при этом, как мы видим, ни приема синтаксического параллелизма, ни синонимии этих фраз.

Парные сочетания синонимических фраз встречаются во всех жанрах народной поэзии и несут разнообразные функции (см. 50, стр. 254-296). В разбираемых же нами произведениях о Ереме и Фоме эти предложения несут особую функцию: показать сходство образов двух неудачников и сходство их неудачливых похождений.

Некоторые парные синонимические предложения, построенные по принципу синтаксического параллелизма, еще крепче спаиваются между собой рифмой и ассонансами:

"Ерему топками, а Фому пинками" (луб. 1; 5).

"Ерема в весла гребет, а Фома одни раки берет" (луб. 1).

"Ерема в чужом, а Фома не в своем" (III, IV).

"Ерема шибком, а Фома броском" (II).

"Ерема кричит, а Фома больше зычит" (I).

Отдельные парные рифмованные синонимические фразы, повторяющиеся в одном и том же произведении по нескольку раз, играют роль лейтмотивов. Так, например, фразы:

 "Вот Ерема-то бежит не оглянется, 
 А Фома-то за ним дует, не останется", 

- повторяются в одной песне (2) два раза. В этой же песне с заменой слова "дует" словом "тянет" те же парные предложения повторяются еще два раза, то есть в одной и той же песне они встречаются четыре раза.

С заменой слова "дует" словом "лупит" эти парные предложения повторяются в песне (3) два раза:

 "Вот Ерема-то бежит, не оглянется, 
 А Фома-то за ним лупит, не останется" (3).

В повести I без изменения повторяются два раза парные предложения "Ерема был плешив, а Фома шелудив".

Два раза встречаются также в одном и том же произведении предложения:

"Вот Ирема стал нырять, а Хама за ним гонять" (15) Отдельные рифмованные парные предложения повторяются без изменения как loci communes:

"Ерема-то на дно, а Фома-то там давно" (2, 3, 9, 11, 18).

"Ерема броском, а Фома шибком" (14, III, II).

"Ерему-де били, а Фому не пустили" (IV, V).

"Ерема в чужом, а Фома не в своем" (III, IV).

"Ерема играет, а Фома напевает" (I, II).

"На Ереме колпак, а на Фоме желвак" (IV, II).

Следующие парные рифмованные предложения встречаются в разнородных обработках той же фабулы с некоторыми изменениями:

"Фома не устоял, а Ерема убежал" (4).

"Ерема убежал, а Фома не отстал" (V).

"Ерему-де по глазам, а Фому по очам" (IV).

"Ерему бить стали по ушам, а Фому по глазам" (III).

"Стал Ерему бить по глазам, а Фому по ушам" (V).

"Ерема по ногам, а Фома по плечам" (V).

В разнородных обработках сюжета встречаются рифмованные синонимические синтагмы, построенные с некоторым отклонением от синтаксического параллелизма:

"Вот Ерема стал тонуть, Фому за ноги тянуть" (2, 17, 6, ск. 3).

"Вот Ерема утонул, а Фому-то потянул" (7).

"Ерема-то утонул, а Фому-то черт утянул" (ск. 4).

"Фома потонул, Ерему черт потянул" (5).

"Вот Ерема утонул и Фому потянул" (11).

"Вот Ирема потонул, а Хама иво потинул" (14).

"Как Ерема потонул, а Хому за косу потянул" (10).

"Вот Фомушка потонул и Ерему потянул" (4).

Приведем некоторые парные рифмованные синонимические фразы, построенные по синтаксическому параллелизму, засвидетельствованные при этом только один раз в одной из разнородных обработок того же сюжета:

"Сел Фома за кусток, а Ерема за пенек" (4).

"Ерема за леща, а Фома за ерша" (IV).

"Вот Ерема на осину, а Фома-то на лозину" (2).

"Ерема в сапогах, а Фома в чеботах" (III).

"Фомушка музыкант, да Ерема поплюхант" (луб. 2).

"Ерема по лесам, а Хома-то по межам" (10).

"Ерема русака, а Хома-то беляка" (10).

Мы указали, что в отдельных произведениях подчеркивается большое сходство двух неудачливых героев, то родных братьев, то брательников. При этом говорится, что Фома и Ерема, фольклорные Бобчинский и Добчинский, "за един человек". Однако и в повестях и в произведениях устной словесности мы наблюдаем другую тенденцию: показать некоторое различие этих "двух героев". Так, в повести Вахрамеева (I) после того, как было сказано: "Жили-были два брата за един человек, лицем они единаки", добавляется: "Но приметами разны", а в песне 15 поется, что "они родны братьи, на них разны платьи"^*.

^* (Н. В. Гоголь в "Ревизоре" в "Замечаниях для господ актеров", отмечая большое сходство Бобчинского и Добчинского, говорит и об их отличии: "Добчинский немножко выше и сурьезнее Бобчинского, но Бобчинский развязнее и живее Добчинского".)

Как мы отметили, сходство Фомы и Еремы показано не только описанием уродливой внешности и неудачливых приключений как Еремы, так и Фомы, но и различными видами словесных приемов, как-то: парными предложениями, построенными по принципу синтаксического параллелизма, синонимией этих парных предложений и рифмой, которая скрепляет многие из этих предложений.

Постараемся показать, что и отличие Еремы от Фомы, правда, незначительное, тоже выявляется художественным приемом, а именно: распределением ударений слов, сочетаемых с именами Ерема и Фома.

Прежде всего сами имена Ерема и Фома, хотя и оканчиваются на "ома", акцентологически различны: окситону Фома противопоставлен парокситон Ерема. Далее во многих парных предложениях с именем Фома сочетается дальнейший окситон, а с именем Ерема - парокситон и, в единичных случаях, пропарокситон. Так, например:

"Ере´ма купил ло´шадь, а Фома´ жеребца´".

Как мы увидим дальше из довольно значительного числа примеров, соотносимые с именем Ерема и с именем Фома слова могут варьироваться, то есть одно заменяется другим. Однако переписчики и исполнители, варьируя слова в парных предложениях о Ереме и Фоме, строго придерживаются указанного принципа распределения ударений:

"Ере´ма сел в ло´дку, Фома´ в челно´к (луб. 1).

"Ере´ма сел в ло´дку, Фома´ в ботни´к" (I, II, III, IV).

"Ох, Ере´ма сел да в ло´дку, а Фома´ в ботню´" (14).

"Вот Ере´ма сел на ло´дку, а Фома´-то на краю´" (2).

"Ере´ма-то сел в ло´дку, Фома´-то в ботни´к" (ск. 3).

"Ере´ма купил ло´дку, Фома´ ботни´к" (13).

"Ере´ма купил ло´дку, Фома´ веслоче´к" (ск. 3).

"Вот Ере´ма купил ло´дку, а Фома´-то ботниче´к" (14).

"Ере´ма купил ло´дку, Фома´ челноче´к" (6, 17).

"Сел Фома´ в челно´к, а Ере´ма в ло´дку" (4).

"Ире´ма купил су´дно, а Хама´ весло´" (14).

"Ере´ма вшел в це´рковь, Фома´ в олта´рь" (I).

"Ере´ма в це´рковь, а Фома´ в олта´рь" (IV).

"Вот Ере´ма зашел в це´рковь, а Фома´ в алта´рь" (ск. 1).

"Ере´ма пришел в це´рковь, а Фома´ в олта´рь" (13).

"Ере´ма в це´рковь, Фома´ в притво´р" (II, VI).

"Ере´ма-то стал на кры´лос, а Фома´-то в алта´рь" (ск. 3).

"Ере´ма стал на кры´лос, Фома´ - на друго´й" (I, IV).

"Вот Ере´ма купил ло´шадь, а Фома´-то жеребца´" (2, 6, ск. 3).

"Ере´ма купил ло´шадь, Фома´-то соловка´" (7).

"Ере´ма купил ме´рина (пропарокситон), Фома´ жеребца´" (ск. 1; 3, 10).

"Ере´мина (пропарокситон) не е´дет, Фомина´ не везе´т" (12, 2).

"Ере´мин-то не тя´нет, а Фоми´н-то не везе´т" (3).

"У Ере´мы-то не е´дет, у Фомы´-то не везе´т" (6, 9, 18, ск. 3, 1).

"У Ере´мы не тя´нет, у Фомы´ не везе´т" (7, 6, 14).

"Вот Ире´мина ни тя´нить, а Хомина´ не визе´ть" (15).

"Ере´му в ше´ю, Фому´ в толчки´" (I, II, III).

"Вот Ере´му взяли в ше´ю, а Фому´ в толчки´" (ск. 1).

"Вот Ере´му-то по ше´е, а Фому´ в толчки´" (2).

"Там Ере´му-то по ше´е, а Фому´-то по спине´" (18).

"Ере´му с бугра в ше´ю, Фому´ в толчки´" (луб. 1).

"Ере´му-де вза´шей, а Фому´ в толчки´" (IV).

"Ере´ма ушел в бере´зник, а Фома´ в дубни´к" (III).

"Ох, Ере´ма пошел в е´льник, а Фома´ в сосня´к" (IV, 2, ск. 1).

"Ере´ма в бере´зник, а Фома´ в сосня´к" (V).

"Ере´ма с мо´ты, а Фома´ с теняты´" (IV).

"У Ере´мы были гу´сли, у Фомы´ орга´н" (I).

"У Ере´мы-то гу´сли, у Фомы´ домра´" (II, III).

"Ере´му дуби´ною (дубиной?), Фому´ патого´м" (II).

"Ере´му до мо´згу, Фому´ до руды´" (II).

"Ере´ма взял дуби´ну, а Фома´ вязову´" (I).

"Ере´ма взял па´лку, Фома´ патожо´к" (II).

"Ере´му дуби´ной, Фому´ вязово´й" (I).

"Ере´му дуби´ной, Фому´ рычаго´м" (I).

"Взяли с собой Ере´ма па´лку, а Фома´ шибо´к" (IV).

"Ох, Ере´ма схватил па´лку, а Фома´ коса´рь" (ск. 1).

"Ел Фома´ чесно´к, а Ере´ма ре´дьку" (4).

"Ере´ма ел ре´дьку, Фома´ чесно´к" (14).

"Ере´ма купил лу´ку, Фома´ чесно´к" (6).

"Ере´ма купил лу´ку, Фома´ чесноку´" (4, 10).

"Ере´ма-де за ре´пу, Фома´ за чесно´к" (IV).

"Ре´дька запа´хла, чесно´к завоня´л" (V).

"Ере´ма закупа´ет, а Фома´ продае´т" (IV).

"Ере´ма за сва´дьбу, а Фома´ сговори´л" (IV).

"Ере´ма за де´вку, а Фома´ за попа´" (IV).

"Ере´ма в рогози´не, а Фома´ в кульке´" (IV).

"У Ере´мы пу´сто, у Фомы´ ничего´" (IV).

"Ере´ма да в две´ри, а Фома´ в окно´" (IV).

"Ере´ма-то за ко´роб, а Фома´-то за сунду´к" (3).

"Ере´ма купил су´мку, Фома´ котому´" (6).

"Вот Ере´ма ел мяки´ну, Фома´-то колосо´к" (6, 18, ск. 3).

"Вот Ере´ма дал полти´ну, а Фома´-то дал алты´н" (2).

"Ере´ма взял полти´ну, а Фома´ полтора´" (12).

"Ере´ма схватил шу´бу, а Фома´ кафта´н" (12).

"Ере´ма-то за шу´бу, а Хома´ за зипу´нь" (10).

"Вот Ере´ма схватил ри´зы, а Фома´ стиха´рь" (12).

"Вот Ере´ма-то за ри´зу, а Фома´ за стиха´рь" (3).

"Ере´ма взял кади´ло, а Фома´ свечу´" (12).

"Вот Ере´му-то по ры´лу, а Фому´ по ноздря´м" (12).

"Вот Ере´ма купил не´вод, а Фома´ бредни´к" (12).

"Вот Ере´ма купил се´тку, а Фома´ неводо´к" (луб. 1).

"Вот Ере´ма-то за щу´ку, а Фома´ за сома´" (12).

"Ере´ма за осе´тры, а Фома´ за сома´" (IV).

"Ере´ма в балахо´не, Фома´ в шабуре´" (14).

"У Ере´мы не ру´бит, у Фомы´ не бере´т" (14).

"Ере´ма-то посе´ял, а Фома´-то не поспе´л" (14).

"Ере´ма-то взял ши´ло, а Фома´ кодочи´к" (14).

"У Ере´мы-то не ре´жет, у Фомы´-то не бере´т" (14).

"Ере´ма сел на пе´чку, Фома´ на шесто´к" (6).

"Вот Ере´ма сел за ку´стик, а Фома´ за пене´к" (9).

"Ере´ма сел за го´рку, а Фома´-то за пене´к" (7).

"У Ере´мы-то не торгу´ют, у Фомы´-то не беру´т" (ск. 4).

"У Ере´мы-то не ку´пят, у Фомы´-то не беру´т" (6, 10).

"У Ере´мы-то не ла´ет, у Фомы´-то не урчи´т" (6, 18).

"У Ере´мы-то не ла´ет, у Фомы´-то не ворчи´т" (ск. 3).

"Вот Ере´му схорони´ли, а Фому´ погребли´" (7, 12).

"Как Ере´му-то пойма´ли, а Фому´-то сгребли´" (3).

"Ерему ухвати´ли, а Фому сгребли´" (12).

"У Ере´мы проки´сло, у Фомы´ промзгло´" (14).

"У Ере´мы-то не ло´вит, у Фомы´-то не бежи´т" (14).

"Ере´ма-то за ка´мень, а Фома´ за дно´" (IV).

"Ере´ма в во´ду, Фома´ на дно´" (II, IV).

"Ере´ма упал в во´ду, Фома´ ко дну´" (14).

"Как Ере´ма-то в во´ду, а Фома´-то на дно´" (10).

"У Ере´мы-то без бо´ку, у Фомы´-то безо дна´" (ск. 3; 6, 18).

"Вот Ере´ма жил на го´рке, а Фома´ под горо´й" (2, ос. 3).

"А Ере´ма носит ла´пти, а Фома´-то сапоги´" (6).

"Ере´ма пошел в го´род, Фома´-то на база´р" (7).

"Вот Ере´ма пошел в ры´нок, а Фома´ на база´р" (ск. 1).

"Ере´ма де на го´рку, а Фома´ на буго´р" (IV).

"Вот Ере´ма взял за во´жжи, а Фома´-то за узду´" (9).

"Ере´ма-то в дере´вню, а Хома´-то во село´" (10).

"У Ере´мы дере´вня, у Фомы´ сельцо´" (I, II).

"Ере´ма сел на ла´вку, а Фома´ в скамью´" (III).

"На Ере´ме ша´пка, на Фоме´ колпа´к" (I).

"Как Ере´ма-то в ша´пке, а Хома´-то в шлычку´" (10).

"Ере´ма в две´ри, Фома´ в окно´" (I, II, III).

"Ере´му сыска´ли, Фому´ нашли´" (I, III, IV, V).

"Ере´ма насилу вы´рвался (пропарокситон), а Фома´ убежа´л (луб. 1).

"Ере´ма в кавта´не, а Фома´ в зипуне´" (VI).

"Ере´ма на го´рку, а Фома´ на богорку´" (VI).

Некоторые из вышеприведенных нами парных предложений встречаются по нескольку раз в одном и том же произведении и несут функцию лейтмотива:

"Он Ерему-то дубиной, а Фому-то вязовой" (1 - два раза).

"Ерему в шею, Фому в толчки" (III - два раза).

"Как Ерему-то поймали, а Фому-то сгребли" (3 - два раза).

Среди вышеприведенных парных предложений многие встречаются в различных повестях, лубках и фольклорных произведениях с изменением и без изменения и носят функцию loci communes.

Во всех приведенных нами примерах, за исключением двух-трех пропарокситонов, с именем Ерема сочетаются слова парокситоны, а с именем Фома - исключительно окситоны. Назовем условно эти парные предложения предложениями типа "А".

Кроме того, имеются парные предложения с крестообразным сочетанием ударений, то есть с именем Ерема сочетаются окситоны, а с именем Фома - парокситоны. Назовем условно эти предложения - предложениями типа "В". Для примера процитируем парные предложения с крестообразным сочетанием ударений, то есть типа "В", из песни 11:

 "Как Фома купил тёлку, а Ерёма-то бычка, 
 Ох, братцы мои, а Ерема-то бычка!
 Как Фома-то купил свинку, а Ерема боровка. 
 Ох, братцы мои...
 Как Фома-то купил лодку, а Ерема челночёк!
 Ох, братцы мои..."

Мы рассмотрели 31 произведение о Ереме и Фоме: повести, надписи на лубках, а также фольклорные произведения: сказки и песни. Из них в двух произведениях мы не находим ни парных предложений "А", ни парных предложений "В". Разберем отдельно каждое из 29 произведений о Фоме и Ереме, в которых встречаются парные предложения "А" и "В".

В 14 произведениях имеются только парные предложения "А": в лубке 1; в песнях: 1, 2, 6, 7, 9, 13, 14, 15, 18; в сказках 1, 3, 4; в повести VI.

Кроме того, в 9 произведениях наряду с предложениями "А" спорадически встречаются предложения "В": В повести IV предложения типа А - 26 раз, типа В - 1 раз.

В повести III предложения типа А - 14 раз, типа В - 1 раз.

В повести II предложения типа А - 13 раз, типа В - 1 раз.

В повести V предложения типа А - 10 раз, типа В - 1 раз.

В повести I предложения типа А - 18 раз, типа В - 1 раз.

В песне 3 предложения типа А - 9 раз, типа В - 1 раз.

В песне 4 предложения типа А - 4 раза, типа В - 2 раза.

В песне 10 предложения типа А - 13 раз, типа В - 1 раз.

В песне 12 - предложения типа А - 12 раз, типа В - 2 раза.

Среди рассмотренных нами предложений в трех песнях (8, 11, 16) и в одной лубочной картинке (луб. 3) конца XIX века встречается несколько парных предложений "В" и нет парных предложений "А".

В одной песне (5) - 6 парных предложений "В" и один раз - парные предложения "А". В песне 17-3 парных предложения "В" и один раз парные предложения "А".

Разобранные нами 29 произведений показывают, что число парных предложений "А" значительно превалирует над числом парных предложений "В", то есть предложений, в которых систематически с именем Фома сочетается окситон, а с именем Ерема - парокситон^*.

^* (В предложениях "В" встречаются как исключение два пропарокситона вместо парокситонов: "вырвался" и "Митрофанова" (16). "У Еремы-то ушел, у Хомы-то вырвался" (10); "Ерема убежал, Фома вырвался" (12).)

Нам кажется, что спорадическое появление парных предложений типа "В" в повестях и песнях, а также создание песен, в которых встречаются только парные предложения типа "В", не является случайным или ошибочным, что можно было бы объяснить отсутствием у исполнителей сознания приема точного следования принципу распределения ударений по типу "А". Мы полагаем, что спорадическое использование в одних произведениях парных предложений "В" на фоне большинства, иногда значительного большинства, парных предложений типа "А", а также создание и исполнение целых произведений с парными предложениями только "В" является особым художественным приемом - своеобразным хиазмом (см. 124, стр. 402).

Среди различных художественных средств-приемов, используемых в повестях, песнях и одной сказке о Ереме и Фоме, мы встречаем фразы, построенные по типу оксюморон. Оксюморонным сочетанием мы называем соединение двух или нескольких предложений с противоположным значением. В русском крестьянском и городском фольклоре подобное сочетание двух прямо противоположных по значению предложений - довольно распространенный художественный прием: "Жил-был Фома Богатый: ни скинуть, ни надеть у него не было, а постлать не заводил" (83, № 50, 95, № 15, № 82). Вторая фраза, вместо пояснения, отрицает значение первой.

Подобный прием широко распространен в приговорах балаганных и карусельных дедов, в различных пьесах народного театра. Яркий пример такого приема мы встречаем в народной драме "Мнимый барин". Приведем отрывок из диалога барина и старосты:

"Барин.

А эдак у них (крестьян.- П. Б.) и урожай хорошей бывает?

Староста.

Порато, хорошой, боерин-батюшко.

Барин.

А как велик?

Староста.

Колос от колоса - не слышно человеческого голоса..."

(85, стр. 129) и т. д.

Приведем примеры из произведений о Ереме и Фоме:

 "Были себе да жили два человека,
 Торговые люди, славно живут,
 Сладко пьют и едят, носят хорошо.
 У Еремы клеть, а у Фомы изба. 

 Ерема за редьку, а Фома за чеснок;
 Ерема чеснок лупит, а Фома толчет;
 Только сидят, ничего не едят" (III). 

 "Ерема же с Фомой знатные персоны, 
 Славно живут, слатко пьют и ядят 
 И носют хорошо. 
 У Еремы клеть, а у Фомы изба. 
 Ерема за ретку, а Фома за чеснок. 
 Ерема чеснок лупит, а Фома толчет. 
 Долго сидят, а ничево не едят. 
 Коя беда седет, коли есть нет ничево" (V). 

 "Ерема с Фомой славные люди,
 Славно живут, сладко едят, 

 Долго сидят, ничего не едят, 
 Коя беда есть, коли нет ничего" (II). 

 "Ерема с Фомой славно живут.
 Сладко они едят. 
 Сели два брата позавтракать, 
 Ерема в лавке, а Фома в (ямке?) скамье; 
 Долго они сидят, 
 Ничего не едят. 
 А коя беда есть, 
 Коли ничего у нас нет. 

 Ерема в рогозине, а Фома в кульке,
 Ерема в лаптях, а Фома в чирках,
 Ерема в чужом, а Фома не в своем" (IV).

То же встречается в песнях:

 "Фома да Ерема были братеннички, 
 прокуратиннички. 
 Они пили-ели сладко да носили хорошо: 
 Ерема носил рогожу, а Фома-то торпье" (1). 

 "Ерема со Фомой были брательнички;
 Они ладно живали, хорошо хаживали;
 Ерема-то в рогожке, Фома в торпище" (3). 

 "Вот Ерема и Фома родные братья.
 Они вместе жили, они сладко ели:
 Ел Фома чеснок, а Ерема редьку" (4). 

 "Жили-были два братенника, 
 Два складонника, 
 Ерема да Фома. 
 Они жили болне славно, 
 Пили, ели сладко, 
 Ходили хорошо. 
 Ерема ел редьку, 
 Фома чеснок. 

 ................. 

 Ерема в балахоне,
 Фома в шабуре" (4).

Этот же прием мы встречаем в сборнике сказок А. М. Смирнова: "Жили-были два брата, Фома да Ерема. Вздумали ребята, присоветовали пашенку пахать... уродилась рожь хороша, ядрена, колосиста, волокниста. Колос от колосу - не слыхать голосу, сноп от снопа - палками кидали, суслон от суслона - перегонами гоняли" (ск. 4).

Рассматривая приведенные фразы - оксюмороны, мы видим, что переписчики и исполнители, импровизируя, варьировали их.

Во всех приведенных нами примерах оксюморонных фраз последующие фразы отрицают предыдущие: если в первой фразе говорится, что "... хорошо хаживали", то во второй утверждается, что "Ерема-то в рогоже, Фома в торпище", если в первой фразе говорится, что "они сладко ели", то во второй утверждается, что "ел Фома чеснок, а Ерема редьку", и т. д.

Анализ повестей, надписей на лубочных картинках, песен и сказок о Ереме и Фоме приводит нас к следующему заключению.

Образы Еремы и Фомы раскрываются не только описанием их внешности и их приключений, но также художественными приемами: синтаксическим параллелизмом фраз с одной стороны - о Ереме, с другой - о Фоме, фразами-синонимами о каждом из этих "героев"; рифмой, которая служит связью параллельных синонимических фраз и подчеркивает схожесть образов и действий Еремы и Фомы и, наконец, своеобразным распределением ударений.

В. П. Адрианова-Перетц правильно отмечает, что текст повести о Ереме и Фоме очень неустойчив и в рукописной традиции и в устных вариантах (см. 2, стр. 241).

При анализе произведений о Ереме и Фоме мы стремились на многочисленных примерах показать, что и переписчики повестей, составители надписей на лубочных картинках и исполнители фольклорных произведений, импровизируя, варьируют письменные и устные тексты, не нарушая норм художественных приемов^*.

^* (Об импровизации в народном творчестве см.: нашу статью "Традиция и импровизация в народном творчестве" (стр. 393-399 наст, изд.), а также статью: А. М. Астахова, Импровизация в русском фольклоре, ее формы и граница в разных жанрах. Специфика фольклорных жанров (см. 10, стр. 63-78).)

"Сербские гусляры,- как пишет Р. Якобсон, - и их среда замечают и нередко осуждают всякий уклон от силлабической схемы эпических песен и от постоянного места так называемой цезуры, отнюдь не будучи в состоянии определить, в чем же состоит ошибка" (курсив мой.- П. Б.; 124, стр. 404).

Если сербские гусляры осуждали всякий уклон от силлабической схемы, то анализ многочисленных примеров из фольклорных произведений о Ереме и Фоме показывает, что исполнители фольклорных произведений, импровизируя и создавая новые варианты, заменяя одно слово другим, безошибочно и строго следуют нормам художественных средств. Эти художественные средства, приемы были унаследованы ими от отцов и дедов. Исследователи относят произведения о Фоме и Ереме к XVII веку, а записи текста песни в сборнике Б. и Ю. Соколовых и песни, помещенной в Трудах Костромского научного общества, были сделаны в XX веке. Певцы и сказочники, исполняя сказки и песни о Фоме и Ереме, в течение нескольких десятилетий неизменно следовали отмеченным нами приемам. Однако если бы мы разъяснили исполнителям песен и сказок о Фоме и Ереме, что они при исполнении строго придерживаются определенных приемов, то мы, вероятно, получили от них ответ, подобный словам мольеровского Журдена: "Par ma foi! Il у a plus de quarante ans que je dis de la prose sans que j'en susse rien..."

Особого внимания заслуживает импровизация переписчиков повестей о Фоме и Ереме, которые, так же как исполнители фольклорных произведений, импровизируя, не нарушали указанных нами приемов.

Необходимо обследовать, в какой мере переписчики импровизировали и в других рукописных произведениях.

Интересный материал об импровизации переписчиков дают русские стихотворные жарты и фацеции.

Список использованных в статье текстов повестей, надписей на лубочных картинках, песен и сказок о Ереме и Фоме и условные обозначения этих текстов в статье

Рукописные повести

"Повесть о Фоме и Ереме". Государственный исторический музей, собрание Вахрамеева, № 704, XVIII век. Без заглавия. Издана в кн.: "Русская демократическая сатира XVII века", подготовка текстов, статья и комментарии члена-корреспондента Академии наук СССР В. П. Адриановой-Перетц, М.- Л., 1954, стр. 43-45 (обозн. I).

"Повесть о Ереме с Фомою". Рукописный сборник половины XVIII века. Государственная публичная библиотека (Q. XVII. 57). Издана в кн.: А. И. Соболевский, Великорусские народные песни, т. VII, Спб., 1902, № 2, стр. 4-6 (обозн. II).

"Повесть о двух братех, о Ереме и о Фоме". Рукописный сборник середины XVIII века. Государственная публичная библиотека (0. XVII. 4), (собрание Толстого), V, № 62. Издана в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 1, стр. 1-4 (обозн. III).

"Повесть о двух братах Ереме с Фомой". Библиотека Академии наук УССР, собрание бывшего Киевского церковно-археологического музея, № 533 (0.8.32), 1724 год. Издана в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 3, стр. 6-10 (обозн. IV).

"Повесть о дву братах, о Ереме да о Фоме". Государственная библиотека им. В. И. Ленина, собрание Ундольского, № 1126, петровское время (повесть писана позднейшим почерком) (обозн. V).

"Сказание о Ереме да о Фоме". Государственный архив Калининской области. Рукописная коллекция, рукопись № 721, лл. 22 об-23 об. (обозн. VI).

Лубочные картинки

"Ерема, Фома и Парамошка". В кн.: Д. Ровинский, Русские народные картинки, кн. 1 (Сб. Отд. языка и словесности имп. Академии наук, XXIII), Спб., 1881, № 188, стр. 426; переиздан в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 4, стр. 10-11 (обозн. луб. 1).

"Прохор, да Борис, да Фомушка с Еремушкой". В кн.: Д. Ровинский, ук. соч., стр. 436-437. Картина разделена на две половины: на левой - Прохор да Борис, на правой - Фомушка и Ерема. На правой половине картинки надпись начинается: "Фомушка музыкант, да Ерема поплюхант" (обозн. луб. 2).

"Фома и Ерема". Лубочная картинка конца XIX века "Из народных былей и небылиц". Дозволено - цензурою. Москва, 23 ноября 1896 года. Литография братьев И. и В. Морозовых. 6 картинок. На последней подпись: "Р. М. Самойлов". Лубок хранится в собрании Государственного исторического музея. Текст надписи на этой лубочной картинке, по-видимому, сочинен Р. М. Самойловым и отличается своей ритмической структурой от надписей на лубке XVIII века и от фольклорных произведений (обозн. луб. 3).

Песни

"Песня из Симбирской губернии". Напечатана в статье: Н. Я. Аристов, Повесть о Фоме и Ереме.- "Древняя и новая Россия, т. 1, 1876, № 4, стр. 365. Переиздана в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 5, стр. 11-12 (обозн. 1).

"Песня из Липецка, Тамбовской губернии". Напечатана в статье: Н. Я. Аристов, ук. соч., стр. 364. Переиздана в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 6, стр. 13-15 (обозн. 2).

A. И. Мордовцева и Н. И. Костомаров, Русские народные песни, собранные в Саратовской губернии. (Летописи русской литературы и древности, издаваемые Н. Тихонравовым, т. IV, Материалы), М., 1862, стр. 73-74. Переиздана в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 7, стр. 15-16 (обозн. 3).

"Песня из Терской области". Напечатана в кн.: "Сборник материалов для описания местностей Кавказа", вып. XVI, стр. 306. Переиздана в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 8, стр. 16-17 (обозн. 4).

"Песня из Пермской губернии". Напечатана в кн.:'"3аписки императорского Русского Географического общества по отделению этнографии", 1867, стр. 664. Переиздана в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 10, стр. 19-20 (обозн. 5).

"Песня из Вологодской губернии". Напечатана в журн. "Отечественные записки 1841 года", № 5, библиография, 58. Студитский, 3. Переиздана в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 11, стр. 20-21 (обозн. 6).

"Песня Вятской губернии, г. Елабуга". Напечатана в кн.: Н. А. Абрамычев, Сборник русских народных песен, Спб., 1879, № 36. Переиздана в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 12, стр. 21 (обозн. 7).

B. Магницкий, Песни крестьян села Беловолжского, Чебоксарского уезда, Казанской губернии, Казань, 1877, № 75 ("обыденная" песня). Переиздана в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII., № 13, стр. 22- 23. Называется "Песня о Кузьме и Лаврушке" вместо "Песня о Фоме и Ереме" (обозн. 8).

Можаровский, Песня Казанской губернии. Из жизни крестьянских детей, Казань, 1882, № 57. Переиздана в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 14, стр. 24 (обозн. 9).

"Песни, собранные П. В. Киреевским", Новая серия, вып. II, ч. 2, песни необрядовые, М., 1929, песня 1975/6, стр. 91-92. Записана П. В. Киреевским в Киреевской слободе, Орловского уезда (обозн. 10).

"Песни, собранные П. В. Киреевским", там же, песня № 2740, стр. 282. Место записи не обозначено (обозн. 11).

"Песня, записанная от 70-летней старухи П. В. Шейном в 1859 году в Твери". Напечатана в кн.: "Русские народные песни, собранные П. В. Шейном", ч. 1, М., 1870, № 22, стр. 261-262. Песня эта вновь напечатана в сборнике: П. В. Шейн, Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т. п., т. 1, Спб., 1900, стр. 267-268 (обозн. 12).

"Песня, записанная П. В. Шейном в селе Муравлевке, Епифановского уезда, Тульской губернии". Напечатана им как примечание к записанной им же в Твери песне № 22, в кн.: "Русские народные песни, собранные П. В. Шейном", стр. 261-262. В сокращенном виде песня села Муравлевки переиздана в статье: Н. Я. Аристов, ук. соч., стр. 367, и в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 15, стр. 25 (обозн. 13).

Из архива Русского Географического общества П. В. Шейн взял сообщенную в 1847 году протоиереем села Ижевского, Яранского округа, Вятской губернии текст песни о Фоме и Ереме и опубликовал его в кн. "Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях...", № 950, стр. 266. Тот же текст А. М. Смирнов опубликовал в своем сборнике "Великорусские сказки Архива Русского Географического общества", вып. 1, Пг., 1917, № 145, стр. 421 - 423. Мы считаем опубликованное А. М. Смирновым и П. В. Шейном произведение "песней" (обозн. 14).

"Песня об Иреме и Фоме", без указания места записи, помещена в кн.: П. В. Шейн, Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях..., № 952, стр. 268-269 (обозн. 15).

Песню, записанную в городе Шуя, Владимирской губернии, о Митрофане и Василии в подражание песне о Фоме и Ереме П. В. Шейн поместил в кн. "Великорусе в своих песнях, обрядах, обычаях...", № 953, стр. 269 (обозн. 16).

"Песня о Фоме и Ереме", записанная Б. и Ю. Соколовыми в деревне Прокуфинской, Пунемской волости, Кирилловского уезда, от крестьянина Гадинина, напечатана в сб. "Сказки и песни Белозерского края", изд. Отделения русского языка и словесности Академии наук, 1915, стр. 490 (обозн. 17).

"Песня о Фоме и Ереме". Напечатана в кн.: "Труды Костромского научного общества по изучению местного края", вып. XXIX, третий этнографический сборник, Кострома, 1923, № 67 (обозн. 18).

Сказки

"Сказка про братьев Фому и Ерему". Напечатана в кн.: А. Н. Афанасьев, Народные русские сказки в трех томах, т. 3, М., 1957, № 410, стр. 211, а также в кн.: А. И. Соболевский, ук. соч., т. VII, № 9, стр. 18-19 (обозн. ск. 1).

А. Н. Афанасьев, Народные русские сказки в трех томах, М., 1957, т. 3, №411, стр. 212 (обозн. ск. 2).

Сказка "Фома и Ерема", в кн.: А. М. Смирнов, Сборник Великорусских сказок Архива Русского географического общества, вып. II, Пг., 1917, № 264, стр. 709 (обозн. ск. 3).

"Сказка о Фоме и Ереме", в кн.: А. М. Смирнов, ук. соч., № 299, стр. 763 (обозн. ск. 4).