Глава II

Фильм Н. Лебедева "Навстречу жизни", поставленный по повести И. Василенко "Звездочка", имел успех. Подкупала искренняя интонация, актуальность темы.

Надя была настолько органична и естественна на экране, что один из рецензентов, обманувшись этой достоверностью, писал: "Хорошо играет роль Маруси Родниковой ученица ремесленного училища Надежда Румянцева..." В одном он не ошибся: Румянцева действительно овладела профессией токаря. Собственно говоря, с этого и началась ее работа над ролью. Она на полтора месяца встала к станку вместе с учениками ремесленного училища. Было очень трудно. Ребята сначала приняли ее в штыки, смеялись над каждой неудачей, над каждым промахом. Они не признавали эту маленькую, быструю, ничем не отличавшуюся от них девчонку настоящей актрисой. Надя чувствовала, что не может больше терпеть насмешки, преодолевать сопротивление ремесленников, да и работа совсем не клеилась. "Хватит! - решила наконец

Надя. - Еще одна насмешка, буду драться! Единственный выход. Ну, подходи, кто первый?" Но, словно угадав ее решение, ребята вдруг резко переменили свое отношение к ней. Теперь каждый стремился помочь ей, научить. До сих пор для Румянцевой остается загадкой такая внезапная перемена в отношении ребят...

Характер Маруси Родниковой - ее задиристость, жизнерадостность, стремление все сделать самой - был очень близок и понятен юной актрисе. Как и ее героиня, Надя не могла кому-нибудь признаться, что она что-то не умеет, не может или не знает. Она должна была все уметь и все знать! И когда режиссер спросил актрису, умеет ли она управлять моторной лодкой, она, не задумавшись ни на минуту, утвердительно кивнула головой.

Румянцева одна на моторке далеко в море, кинематографисты остались на берегу снимать общий план. Конечно, на первом же повороте Надя перевернула лодку и очутилась в ледяной октябрьской воде Балтийского залива. Прошло немало времени, прежде чем подоспевшие люди вытащили самоуверенную актрису.

Ледяное купание кончилось в больнице, где Надя долго провалялась с высокой температурой. Как и Марусю, жизнь проучила Надю за излишнюю самонадеянность.

Вместе с Румянцевой в фильме снимался известный ленинградский актер В. В. Меркурьев. Эта встреча с замечательным артистом очень помогла Наде в работе над первой ролью в кино. Начинающая актриса старалась не пропустить ни одного движения большого мастера, понять методы его работы. До сих пор она помнит терпеливые советы и внимательные глаза Василия Васильевича.

Наде все хотелось сыграть сразу, с первой репетиции. Часто она перебарщивала, наигрывала, проявляя слишком много эмоций. Меркурьев сдерживал неопытную актрису, направлял ее темперамент, останавливал, учил анализировать поступки героини. Постепенно Надя свыклась с ролью, примеряясь к законам кинематографа, требующего от актера, как правило, более естественной и сдержанной манеры игры, чем в театре.

Уже в первой работе Румянцевой проявились черты, свойственные всем ее последующим героиням. Это прежде всего яркий, брызжущий, неиссякаемый оптимизм и непоколебимая энергия. Ее героини не ждут, когда счастье придет к ним само, не ищут легкой удачи в жизни, они сами своими руками, своим умом, талантом добывают его. Поэтому счастье всегда бывает заслуженным и справедливым.

Маруся Родникова активно вмешивается в жизнь, ей до всего есть дело, она не может оставаться сторонним наблюдателем событий. Девочка относится к тем людям, которых мы называем "хозяевами жизни", ее творцами, активными строителями. Маруся не всегда права, бывает, что она ошибается, но это происходит от ее неуемного желания скорее все постигнуть, узнать, сделать, она торопится жить, ее заботят вопросы будущего. И, наблюдая за Марусей - Румянцевой, убеждаешься, что ей все по плечу, все доступно, такова сила ее энергии, веры, сила ее желаний.

История Маруси не отличается какими-то необычными приключениями, захватывающими дух событиями или неожиданностями. Это совсем обыкновенная девочка, только что вступающая на самостоятельную дорогу. И характер ее совсем не исключительный. По существу, Румянцева должна была играть саму себя в предлагаемых обстоятельствах. Задача, между прочим, не такая уж простая, как может показаться на первый взгляд. Ведь ее героиня находится в том возрасте, когда характер только что формируется, определяется, когда первые неясные чувства, тревожащие девушку, не поддаются точному анализу, когда суждения слишком поспешны, а поступки - опрометчивы.

Именно эту тему, тему становления характера, играет Надежда Румянцева. Ее Маруся еще категорична в своих решениях, порывиста в движениях, еще не умеет правильно разобраться в истинном значении тех или иных поступков, но она все время наблюдает, ищет, думает.

Актриса сумела показать, как многие вещи, очевидные для зрителя, еще далеко не ясны самой героине. Так в сценах с Павлом, характер которого является полной противоположностью Марусе, она насмешлива и иронична, но зритель угадывает и другое, более сложное и глубокое чувство. Актрисе почти не дано слов, выражающих истинное отношение Маруси к юноше, но Румянцева через тысячу мелких деталей, чисто актерскими средствами лучше раскрывает это отношение, чем любым монологом. В том, как Маруся смотрит на Павла, как, насмешливо поджав губы, а на самом деле внимательно прислушивается к его словам, как хочет отличиться в его присутствии, заключено истинное отношение девушки. В этом, а не в тех ничего не значащих репликах, которые она произносит.

Достаточно вспомнить сцену на лыжах. Маруся взбирается на гору, она считает себя превосходной лыжницей. Там она встречает Павла, который катается хуже ее. Маруся - Румянцева разговаривает с ним снисходительно, покровительственно улыбается. Превосходство сквозит в каждом ее движении, в улыбке, в интонациях. Желая похвастаться перед Павлом своей ловкостью и смелостью, она ринулась вниз, крикнув обычное: "Догони!" Но снежные горы коварны: Маруся падает в сугроб и предстает перед Павлом в самом жалком виде. Конечно, ей это неприятно. И в том, как она резко отстраняет подоспевшего юношу, как раздраженно натягивает шапку и досадливо морщится, как заносчиво кричит ему на прощанье: "А на соревнование я тебя все-таки вызываю!" - чувствуется большее, чем обычное, раздражение.

Или другой эпизод, на празднике в Доме культуры. Здесь у Маруси тоже нет слов, определяющих ее отношение к Павлу, но в исполнении актрисы оно становится очевидным. Маруся - Румянцева стоит в кругу нарядных подруг, сзади нее Павел. Заиграл оркестр. Кому же начинать танцы, как не Марусе! Она тянет за руку Павла, но парень стесняется или не умеет танцевать. Тогда Маруся одна выходит в круг. И в том, как она небрежно берется за концы косыночки, как, не глядя на окружающих, с равнодушным, ничего не выражающим видом проходится по кругу, как легко движется в танце, видно желание девушки понравиться Павлу, чувствуется, что ее танец имеет очень точный и определенный адрес. Но вдруг Маруся замечает, что Павел ушел. Девушка чувствует себя обиженной. Она не прекращает танцевать, но теперь ее движения лишены огня, жизни, а глаза беспокойно перебегают с одного лица на другое. Выйдя из круга танцующих, Маруся внезапно ощущает скуку и усталость, она бесцельно слоняется по залу. Что-то изменилось, но что? Маруся еще не отдает отчета в своих чувствах, и, если бы кто-нибудь сказал ей, что она расстроена уходом Павла, она бы очень удивилась.

В этом фильме Н. Румянцева сумела донести подтекст роли, то, что лежит за пределами очевидного, что скрыто от глаз невнимательного зрителя. Умение актрисы обогатить образ, развить то, что только заложено автором в сценарии и намечено режиссером, сделало образ Маруси живым и убедительным.

Первая работа в кино раскрыла природу дарования молодой актрисы, ее обаяние, искренность, убедительность, умение отыграть сцену до конца, выявить авторский замысел. Все это несомненная заслуга Нади.

Конечно же, в этой картине Румянцевой не совсем удалось справиться с поставленными перед ней актерскими задачами; ее героине не хватает характерности, большей обобщенности, глубины. Пока что молодая актриса отталкивается от своей собственной индивидуальности, от своего "я".

Но на данном этапе трудно было бы требовать от начинающей актрисы зрелого мастерства, умения обобщать и анализировать. Все это может прийти с годами, с практикой.

Режиссер Н. Лебедев, рассказывая о съемках фильма, подчеркнул:

- Запомните - Надежда Румянцева. Уверен, что это имя скоро станет известным. Талант и работоспособность - многообещающее сочетание.

Успех фильма изменил дальнейшую судьбу Надежды Румянцевой. Окончив съемки, она не вернулась в ГИТИС, а перешла в Институт кинематографии. По счастливой случайности она здесь попала на курс, который вели О. И. Пыжова и Б. В. Бибиков. Так с первых творческих шагов до последнего учебного дня эти два замечательных педагога, воспитавшие не одно поколение прекрасных актеров, были всегда рядом с Румянцевой, помогали дружеским советом, критическими замечаниями, умели вовремя похвалить, поддержать. Прошло много лет, но актриса всегда с теплотой и благодарностью вспоминает своих любимых педагогов, которым она обязана и успехом, и творческой радостью, и умением работать.

На занятиях по мастерству Надю пробовали в различных амплуа, на самые неожиданные роли. За годы учебы она переиграла все: от наивных и озорных детей и молоденьких девушек до комических старух. Особенно хорошо работала Румянцева во французских пьесах. Она превосходно улавливала стремительный ритм водевилей и фарсов, искрометный, остроумный диалог. Пыжова удовлетворенно поглядывала на Надю, говоря:

- Хорошо, очень хорошо! Но все-таки, Надюша, ты русская и только русская актриса!

Надя огорчалась: в чем же дело? Все говорят, что она обладает юмором, легко движется, поет, танцует... Почему же она не может сыграть француженку?

На третьем курсе началась подготовка к дипломному спектаклю. Бибиков решил ставить инсценировку романа Веры Пановой "Спутники". Надежда Румянцева получила роль беспризорной девчонки Васки. С тех пор прошло более десяти лет, актриса переиграла множество самых различных ролей, получила международное признание, но до сих пор она считает роль Васки самой интересной, самой удачной, самой любимой своей работой.

Об этой роли Румянцевой вспоминает Пыжова: "Как-то на репетиции "Спутников" присутствовал бразильский кинорежиссер, знакомившийся с методикой воспитания киноактеров в Советском Союзе. Репетировали сцену Румянцевой - Васки. По роли ей было двенадцать лет, ее родителей убили немцы. Васка хочет отомстить фашистам.

Началась сцена: Васка умоляет комиссара санитарного поезда взять ее с собой. Комиссар отказывает. Васка по-детски хитрит, требует, уговаривает. Все аргументы исчерпаны. Крохотная фигурка девочки кажется еще более одинокой. И вдруг чуть слышно: "Дядечка, возьмите меня с собой..." - по-детски беззащитное, проникающее своей искренностью в самое сердце.

Я посмотрела на гостя. Закрыв лицо руками, он плакал.

- Я хочу видеть эту актрису, - тихо попросил он нас. Вошла Надя. Бразилец подошел к ней и поцеловал в лоб.

Я припомнила эту давнюю Надину работу потому, что, как мне кажется, она раскрывает "секрет" творческого облика актрисы. А "секрет" в том, что актрису никогда не удовлетворяет облегченное, поверхностное раскрытие образа. Комедийность роли у Румянцевой - всегда результат глубокого внутреннего исследования характера и события. Поэтому смешное у актрисы не гасит серьезного, а зритель не остается посторонним наблюдателем".

На четвертом курсе Румянцеву снова пригласили сниматься. Это была небольшая роль школьницы Гали в картине А. Граника "Алеша Птицын вырабатывает характер", которую он начал снимать на киностудии "Ленфильм".

'Алеша Птицын вырабатывает характер'

Наде эта работа была дорога тем, что вместе с ней снималась в фильме Ольга Ивановна. Она играла бабушку. Тут уж Надя была спокойна: вместе с Пыжовой они проходили свои сцены, репетировали. Здесь, на съемочной площадке, продолжались занятия по актерскому мастерству.

Вслед за этим фильмом Румянцева снялась в картине "Морской охотник", где ей пришлось играть роль десятилетней девочки, отважной разведчицы Кати.

'Морской охотник'

В этой работе она выдержала серьезный и трудный экзамен - ее партнерами были настоящие дети, рядом с которыми особенно заметен актерский наигрыш, фальшь. В двадцать четыре года Румянцева играла ребенка и играла так, что никому и в голову не пришло, что на экране взрослый человек.

Героини Румянцевой в детских картинах совершенно различны. Если Галя из фильма "Алеша Птицын вырабатывает характер" рассудительна, спокойна и, подобно своей бабушке, нудно читает нотацию не в меру расшалившемуся брату, то Катя - ее полная противоположность. Девочка живет в мире своих фантазий, удивительных приключений, таинственных историй. Катя везде видит тайны, что-то секретное, необычное, требующее немедленного разрешения. Она так и появляется на экране: худенькая, угловатая, с расцарапанными коленками и растрепанными косичками; но глаза ее полны такого нетерпеливого блеска, такого любопытства к жизни, что понимаешь - никакие трудности, никакие несчастья не смогут разрушить мир ее фантазий и грез.

Катя все время находится в состоянии беспокойства: где-то рядом совершаются великие дела, гремят бои, в бухте прячется неизвестная подводная лодка, спасенный моряк произносит таинственные, видимо, зашифрованные фразы, куда-то пропал капитан-лейтенант, отец подруги...

Маленькая разведчица, закусив губу, начинает действовать на свой страх и риск. Волей случая Катя оказывается вовлеченной в самую гущу волнующих событий. Что касается достоверности подобной ситуации, то это вопрос особый, но актриса сумела оживить придуманную схему, оправдать ее очень точной и убедительной трактовкой образа. Определив для себя главную задачу образа - желание разоблачить врага и найти пропавшего капитана, - Румянцева строит характер и внешний рисунок роли в зависимости от этих определяющих черт.

Начитавшись приключенческих книжек, каждую минуту ожидая появления фашистского шпиона, Катя даже ходит как- то особенно осторожно, прислушиваясь и приглядываясь к окружающему. Странные слова раненого матроса: "Когда свет горит, она в бухте..." - заинтриговали ее не на шутку. Девочка несколько раз повторяет эту фразу, пытаясь угадать ее скрытый смысл. В ее глазах напряженное ожидание; кажется, вот-вот должно что-то случиться. И когда наступает время действовать, Катя вдруг взрослеет, становится строже, собраннее. Она чувствует, что это уже не игра, что от нее зависит жизнь человека, который нуждается в ее помощи. Актриса точно и убедительно передает этот внутренний переворот в душе героини, совершающийся не постепенно, как это обычно бывает в жизни, да и на экране, а сразу. И в этом большая психологическая трудность, которую актрисе необходимо было преодолеть. Ее Катя в конце фильма навсегда расстается со своими детскими фантазиями и вступает в новую пору своей жизни - отрочество.

Глядя на Румянцеву в этом фильме, невольно вспоминаешь известную советскую киноактрису - травести Янину Жеймо, которая тоже когда-то играла в кино детские роли, играла вместе с детьми. Они принимали ее за свою, спорили с ней и даже дрались.

Амплуа травести - одно из самых трудных в кинематографе. Поэтому режиссеры, как правило, на роли маленьких детей берут ребят, так как боятся фальши, боятся, что актриса или актер в подобной роли не смогут скрыть свой возраст и будут казаться на экране сюсюкающими дядями и тетями. А тогда - конец искусству!

В театре вопрос травести не стоит так остро. Специфика театрального искусства такова, что хорошо загримированная актриса, обладающая соответствующими внешними данными, достаточной инфантильностью и понимающая мироощущение ребенка, подчас очень хорошо справляется со своей задачей. В кино, как я уже говорила, все это значительно сложнее.

Жеймо была единственной травести в кино. Она начинала свой творческий путь в цирке. С трех лет вместе со своими родителями, братьями и сестрами выступала на арене, занималась акробатикой, была наездницей, танцовщицей. Все это научило ее великолепно владеть своим телом, прекрасно двигаться, приучило актрису к точному ритму, к четкой форме. В двадцать шесть лет Жеймо сыграла в кино пионерку Леночку. Задумывалась целая серия короткометражных фильмов, объединенных одной героиней. На экранах появились только два - "Разбудите Леночку" и "Леночка и виноград", но и они сразу же завоевали любовь маленьких зрителей. Актриса показала себя тонким знатоком детской психологии, сумела передать то ребячье обаяние, которое таится в незавершенности детского мышления. Эти мгновения преходящи и трудно уловимы, их невозможно проанализировать, разложить по полочкам, классифицировать. Актриса то весела и по- детски шаловлива, то печальна и глубоко лирична в своих неясных чувствах, переживаниях. Огромные, распахнутые, как голубые озера, глаза, тонкие, удивленно поднятые брови, торчащие белокурые косички, - разве не похожа эта героиня Жеймо на румянцевскую Катю или Галю?

И Жеймо и Румянцева обладают тем драгоценным даром, тем сценическим обаянием, которое заставляет зрителей верить им безгранично. И той и другой свойственны ярко выраженная девчачья умилительная инфантильность, сочетание лиричности с чисто комедийным талантом. Румянцева подхватила эстафету Жеймо и продолжила ее трудное и необычное в кинематографе дело.

В 1955 году Надя с отличием окончила ВГИК и сразу получила приглашение сниматься в четырех фильмах: "Весенние голоса", "Море зовет", "Сын", "Мексиканец"; все роли очень разные и довольно трудные. Молодой актрисе нужно было самой дофантазировать образы и вдохнуть жизнь в своих героинь. Учеба кончилась, начались актерские будни со своими радостями и огорчениями.

'Мексиканец'

В картине "Весенние голоса" режиссеров С. Гурова и Э. Рязанова Румянцева сыграла уже знакомую ей роль ученицы ремесленного училища. Актрисе трудно было не повториться, так как ни автор сценария Б. Ласкин, ни режиссеры не позаботились разработать характер героини, они шли по проторенной дорожке. Надю выручили природная артистичность, темперамент, умение быть достоверной.

В фильме В. Каплуновского "Мексиканец" Румянцевой очень хотелось сниматься. Первая роль на западном материале: Джек Лондон, романтика, сильные страсти, революционная борьба, героиня далекой Америки. Правда, о самой машинистке Мэй у писателя почти ничего не сказано; вернее, это совсем другой образ, чем тот, который написал в сценарии Э. Брагинский. Ведь у Лондона машинистка - женщина среднего возраста, почтенная и рассудительная.

Надя целиком ушла в работу. Хотелось, очень хотелось попробовать себя в новом плане. Прежде всего, решила Надя, Мэй - это южанка, смуглая, живая, ей не хочется целый день сидеть за машинкой и отстукивать бумажки. Но это совсем не скучные, бюрократические справки, а революционные листовки, донесения, приказы. И Мэй кажется, что ее машинка строчит не хуже любого пулемета. Когда появился Ривера, Мэй своим чистым девичьим сердцем угадала в нем честного и легко ранимого человека, глубоко запрятавшего свои чувства, хранящего под маской холодности и равнодушия горячее, доброе сердце.

Надя начала работу с поисков грима, с внешней характерности: Мэй была так не похожа на тех белобрысых русских девочек, которых она играла прежде. Уже решение внешнего облика героини диктовало актрисе и форму ее поведения и характер. Загорелое, обветренное лицо, черные завитки волос, белозубая сверкающая улыбка и ласковые милые глаза. Ее героине всего шестнадцать лет, она подвижна, непосредственна в проявлении своих чувств и не по-детски серьезна в вопросах революции.

Актриса мягко и тактично показывает зарождение любви, робкое внимание, смущение потеплевших веселых глаз девушки, волнение, охватывающее ее при появлении Риверы. Такое сочетание пылкости и лиричности, застенчивости и резкости придает образу своеобразие и прелесть.

Секрет Надиного успеха заключался в том, что она работала над ролью с полной отдачей, с увлечением. Главное, считала молодая актриса, - создать на съемочной площадке правильное самочувствие. Она старалась вообразить полуденный зной южного города, белые опаленные солнцем стены домов, лиловые тени. Представляла, как после работы Мэй, отдыхая, сидит в тени густой агавы, в руках ее огромный оранжевый апельсин, оглушительно звенят цикады, а Мэй, надорвав прохладную крепкую кожу апельсина, с удовольствием вонзает зубы в мякоть плода. Душистый сок брызжет ей на платье и плечи, а лучи жаркого южного солнца пробиваются сквозь листву старого дерева. Этого нет в фильме, но все это видела Надя, торопясь на съемки, гримируясь на студии, с удовольствием наблюдая, как ее белые руки и лицо покрываются великолепным золотистым загаром. Сейчас исчезнут светлые кудряшки и из зеркала глянет на актрису маленькая машинистка Мэй, которая никогда не видела русских снегов и каждый вечер, ложась спать, прислушивалась к неумолчному реву морского прибоя.

Затем Румянцева снялась в картинах "Море зовет", "Сын", "Очередной рейс", "Гори, моя звезда", "Звездный мальчик". Как правило, актрису хвалили, отмечали ее искренность, обаяние, иногда высказывались опасения, как бы Румянцева не заштамповалась, как бы не иссяк ее талант. Но даже такие замечания были редки.

'Очередной рейс'

Казалось бы, актриса должна быть довольна: дела идут хорошо, киностудии приглашают сниматься, зрители встречают доброжелательно, критики хвалят. . . Чего же больше? Но Надя чувствовала себя неудовлетворенной, ей хотелось яркой комедийной роли, эксцентричной и свежей. Мечтая о комедии, Надя вносила живые, смешные детали в свои далеко не комедийные роли. Все это в совокупности и создавало тот привлекательный образ румянцевской героини, который так покорял зрителей. А комедии, веселой комедии все не было!

Время шло, сыгранные роли не приносили ни большого творческого удовлетворения, ни успеха. Но они все же не проходили бесследно: каждая из них, даже самая незначительная, эпизодическая, внутренне обогащала актрису, заставляла присматриваться к людям. Румянцева изучала человеческую психологию, пыталась анализировать, обобщать приобретенный в работе опыт. Все это составило творческий "багаж" актрисы, который так пригодился ей в дальнейшей работе. Шаг за шагом она шла по пути к мастерству, к актерской зрелости.

Но не только съемки в фильмах развивали актерскую фантазию Румянцевой - главной школой была жизнь. Многочисленные поездки, случайные встречи, общение с людьми разных профессий - все это складывалось в тот огромный материал, который питал и обогащал ее творчество. Умение видеть, наблюдать и размышлять по поводу тех или иных событий расширяло актерское "видение" Румянцевой, делало ее работу жизненной и достоверной. Мелкие, даже случайные детали не проходили мимо ее внимания, оставляя в памяти свои зарубки и следы. Об этом рассказывает сама актриса, об этом пишет она в записной книжке.

- Я часто ухожу из дома одна. Маршрут мой случаен и неопределенен. Куда я иду, зачем? Не знаю... Просто мне хочется побыть в толпе, послушать незнакомые голоса, увидеть блестящие глаза девушек, закружиться в уличном водовороте. Нигде себя не чувствуешь так одиноко и свободно, нигде так вольно не отдаешься своим мыслям, мечтам, как бесцельно следуя общему движению людей. Навстречу мне бежит улица, шумная, говорливая и монотонная. Вот группа оживленных девушек с высоко взбитыми волосами, в модных туфлях. Я смотрю им вслед. Мне немного грустно и завидно. Хочется так же бездумно или озабоченно спешить куда-то...

Хожу по городу... Все то же, и все новое. Приметы времени. Значительные и случайные - они одинаково интересны. Как важно их подмечать. Тротуар стал рябым, словно лицо человека после оспы, это дань современной моде, каблукам-шпилькам.

Но главные приметы времени - в людях. В их манерах, походке, в одежде, в разговорах. Я внимательно к ним приглядываюсь: это мои герои. Кто знает, может быть, завтра я буду так же, как эта девушка, за огромным толстым стеклом витрины что-то отсчитывать на тяжелых счетах. Как ловко и быстро она это делает! Может быть, это сложные денежные операции? Наверное, страшно ошибиться. Нет, я бы не смогла! Мне кажется, я совсем забыла математику. . .

Мое внимание всегда привлекают продавщицы в магазинах. Они прекрасно овладели одним из сложнейших компонентов актерской техники - "публичным одиночеством". Посмотрите, как спокойно и интенсивно идет их жизнь по ту сторону прилавка, они научились ничего не замечать и все видеть одновременно. Вот, например, пожилая, несомненно, приезжая женщина с тяжелыми сумками, перекинутыми через плечо, тщетно пытается привлечь внимание продавщицы. Она задает один и тот же вопрос, но слова ее не долетают до слуха продавщицы, они отскакивают и падают в пустоту, ударяясь в невидимую, но твердую стену ее невнимания. Зато девушка замечает вбежавшую в магазин подругу, слышит телефонные звонки за стеной, видит красивую кофточку на молоденькой покупательнице. У нее даже выражение лица какое-то особое, чисто профессиональное, - эдакая смесь равнодушия и надменности. К сожалению, сейчас такая картина стала обычной в наших магазинах.

Там за прилавком кипит своя жизнь: совещания, выговоры, интимные разговоры, ссоры, слезы, переживания. И, наверное, если бы мне предложили роль продавщицы, я бы постаралась прежде всего передать логику поведения тех, кого я так часто наблюдаю в жизни. Это сразу было бы знакомо и правдиво.

Впереди вышагивают девчонки, школьницы, ужасно смешные в своем желании казаться взрослыми. Черные чулки на худеньких детских ногах, поднятый воротник дешевенького пальто, модный начес, на растопыренных пальцах мамины капроновые перчатки,- они очень похожи на растрепанных, взъерошенных воробьев. Помню свои первые шелковые чулки какого-то удивительного ярко-оранжевого цвета. Мама купила их на рынке, я больше таких никогда не видела.

До чего все-таки живо в человеке чувство собственности! Вот, например, большой зеленый двор, полный цветов. Нет, нужно отгородить крошечный кусочек земли под своими тремя окошками с пыльными кустами золотого шара и повесить огромный ржавый замок. Это мое! И смешно, и досадно...

Тренировать свою наблюдательность можно бесконечно, для этого не нужно каких-то специальных условий, определенного настроения. Самая любимая наша игра в студенческие годы была на наблюдательность. Едем мы, например, в метро или сидим на бульваре - обязательно выбираем какого-нибудь человека и пытаемся по его виду определить, кто он, чем занимается, какие у него привычки, есть ли семья? В общем, сочиняем биографию. И как мне пригодилось все это в дальнейшей работе!

В жизни нет ничего неинтересного, незначительного, примитивного, все при ближайшем рассмотрении оказывается сложным, красивым и оригинальным. Надо только хотеть видеть и уметь наблюдать. Жизнь поэтична именно своей неповторимостью. Невольно на память приходят слова Константина Паустовского: "Поэзия всюду, даже в траве. Надо только нагнуться, чтобы поднять ее". Находить великий смысл, прекрасное в самых обычных и привычных вещах - это задача артиста, этому нужно учиться всю жизнь...