Сороковые годы. Нация Суворова и Кутузова

Угол дома взят был в разрезе двух этажей. Все сползало вниз потоками битого кирпича, рельсы-балки перекрутились и выгнулись к небу в каком-то нечеловеческом страдании. Совсем в воздухе, на высоте второго этажа, повисла на тонкой трубе батарея парового отопления. На окне безмятежно стоит цветок и мирно колышется от ветра легкая занавеска. На стене висят детские фотографии. В углу, на комоде, засыпанном известью, остались какие-то безделушки, как будто хозяева только что вышли из комнаты. Ванна упала со второго этажа, сейчас в ней лежит раненый боец. А лестничная клетка с исковерканными металлическими перилами превращена в ниспадающий глетчер из красного битого кирпича.

На стене уцелевшей внешней стороны дома крупно нацарапана надпись: "Стоять насмерть!" Все это вместе - образ истерзанного города на Волге, зовущего к отмщению. Руины превратились в крепость. Бой идет уже несколько дней. Резкий контраст стихии разрушения - выдержка и спокойствие. Люди измучены, одежда разорвана, глаза ввалились. Но звучат здесь и смех и веселая шутка о "ложке-кашемете" - новом виде оружия, по-научному "ЛК-42", среди дыма и хаоса светло, тихо и солнечно вспоминаются мирные дни.

Такой увиделась Попову оборона Дома Павлова - сцена из его спектакля "Сталинградцы".