Глава XIII

После короткого отдыха в Каире в феврале 1894 года Дузе, по договору с Чезаре Росси, возобновила свои лондонские выступления. Они проходили с 3 мая по 16 июня в "Дэли-тиетр". Еще 20 февраля она написала Росси из Египта, сообщив репертуар будущих гастролей, выбранный английским импрессарио Герлитцем. В него входили "Дама с камелиями", "Федора", "Сельская честь", "Трактирщица", "Родина" и на выбор - "Одетта" или "Фру-Фру". Дузе просила "смонтировать" этот репертуар и напоминала, что в Лондоне, как и всюду за границей, нет суфлеров, что они вовсе не допускаются на театре и что она считает это правильным. Она отмечала, что, кроме "Дамы с камелиями", перевод которой был сделан специально для нее, все остальные пьесы входят в репертуар труппы Росси, и поэтому лучше заблаговременно начать репетиции, чтобы все было подготовлено как следует.

10 мая в присутствии членов королевской семьи был дан спектакль в Виндзорском дворце. На долю Дузе, как всегда, выпал грандиозный успех, однако остальные актеры играли слабо, и поэтому труппа подверглась весьма резкой критике. Разочарованная, совсем павшая духом, Дузе была охвачена сильнейшим желанием освободиться от непостоянства и случайностей кочевой жизни. Уже после первых спектаклей, 8 мая, она писала Арриго Бойто: "Эта так называемая "работа", за которую я снова принялась вчера вечером, больше, чем когда-либо, кажется мне сейчас феноменальнейшей нелепостью и убожеством моей жизни да и человеческой жизни вообще"¹. Товарищи по сцене представлялись ей замкнутой, глухой ко всему толпой, оркестром с расстроенными инструментами. "...Какая низость! Подведут себе глаза, посыплют щеки мукой, растопырят руки, раскроют рты и думают, что показывают жизнь!"²

¹ (Пьеро Нарди, Жизнь Арриго Бойто, Милан, Мондадори, 1924, стр. 603.)

² (Пьеро Нарди, Жизнь Арриго Бойто, Милан, Мондадори, 1924, стр. 604.)

Именно в это время, когда она пребывала в состоянии душевного смятения, она узнала о новой книге Д'Аннунцио, название которой - "Триумф смерти" - глубоко поразило ее. Она попросила Бойто прислать ей эту книгу. "Название ее,- пишет Дузе в своем письме,- просто великолепно. Может быть, вся наша жизнь - это триумф конца?" Через несколько дней она снова писала ему: "Книгу эту кончила... Каждая из нас, бедных, верит в выдуманные ею слова. Тот инфернальный Д'Аннунцио тоже знает их все... Нет, я предпочла бы лучше умереть в заброшенном уголке, нежели полюбить такую душу. Все величие истинной смелости, вся доблесть мужества, нужного, чтобы терпеть жизнь, вся безмерность мучительных жертв, все, что и есть жизнь,- все низвержено в этой книге. Нет! Нет! Нет! Презирайте меня, но я не приемлю ни "Фальстафа", ни Д'Аннунцио, то есть, нет, Д'Аннунцио я просто ненавижу, но все же преклоняюсь перед ним"¹.

¹ (Пьеро Нарди, Жизнь Арриго Бойто, Милан, Мондадори, 1924, стр. 606.)

Увы, несмотря на мудрое интуитивное предвидение, ненависть ее довольно скоро развеялась, уступив место любви, ставшей впоследствии источником величайшей радости и неизбывных страданий. Пока же она сердилась на "Фальстафа", который украл у нее Бойто. Надо сказать, что как раз в это время последний отдал все свои знания и энергию Верди, чтобы помочь ему в его работе над "Фальстафом", и совсем забросил своего старого друга, Элеонору Дузе. Триумф оперы Верди в театре "Ла Скала" был заслуженной наградой также и Бойто. Именно ему Элеонора была обязана тем духовным богатством, которое помогало ей теперь жить и надеяться. У нее была слава, были деньги, но не было никого, с кем она могла бы поделиться своими сомнениями, кто подал бы ей совет в трудные минуты, которые выпадали на ее долю в жизни и на сцене. В счастливые дни работы над "Антонием и Клеопатрой" Бойто писал ей: "Если однажды тебе снова понадобится помощь, смело требуй ее, ты мне это обещала. Это снова будет, девочка моя, все та же помощь Искусства..."¹.

¹ (Пьеро Нарди, Жизнь Арриго Бойто, Милан, Мондадори, 1924, стр. 610.)

Почему же сейчас, когда она больше, чем когда-либо, нуждается в помощи, он замкнулся в упорном молчании и даже не отвечает на ее письма?

Лондонские гастроли закончились 14 июня, раньше, чем было намечено. После того как с обычной для нее искренностью и твердостью Дузе уладила кое-какие недоразумения с Чезаре Росси и условилась о новом совместном турне по Германии с ноября и до конца декабря, она решила в сентябре немного отдохнуть в Венеции. Именно в это время ее друг Анджело Конти представил ей двух поэтов - Габриэле Д'Аннунцио и Адольфо Де Бозиса¹. По-видимому, еще в 1891 году, возможно, под влиянием откликов о триумфальном успехе Дузе за границей, Д'Аннунцио загорелся желанием написать что-нибудь для театра. Едва закончив роман "Невинная жертва", он сообщил Анджело Конти в августе 1891 года: "Пишу драму".

¹ (Адолъфо Де Возис (1863-1924) - итальянский поэт, переводчик драм Шелли ("Ченчи", "Освобожденный Прометей").)

Элеонора Дузе. 1891

По всей вероятности, он уже сообщал что-то и Дузе, поскольку 27 июня 1892 года она написала ему из Венеции. (Очевидно, она не знала его адреса. На конверте было написано: "Габриэле Д'Аннунцио, Неаполь".) Она просила его выслать ей "Саламандру", о которой есть упоминание на первой странице "Невинной жертвы", причем добавляла, что в прошлом году она не стремилась прочесть ее, а вот теперь обращается к нему с этой просьбой. Она замечала, что тогда и сейчас она одинаково искренна.

Встречи в Венеции, разговоры об искусстве буквально опьяняли Элеонору. Когда-то Бойто привел ее к триумфу в шекспировской Клеопатре, благодаря ему она испытала радость, воплотив на сцене истинное произведение искусства. Теперь ей казалось, что в Д'Аннунцио она нашла поэта, способного при желании создать для нее произведение, которым она достойно завершит свой беспокойный путь в искусстве.

16 ноября Дузе отправилась в длительное турне по Германии. Штуттгарт, Мюнхен, Франкфурт, Карлсруэ, снова Франкфурт, Ганновер, Гамбург, Берлин, Дрезден, Магдебург - вот города, в которых она играла. 18 декабря 1894 года в Берлине она в последний раз выступила с актерами Чезаре Росси.

1890

Вскоре Элеонора безоговорочно приняла предложение импрессарио Шурмана о подписании контракта сроком на восемь лет.

После заключения этого контракта она продолжала свой полный борьбы и труда, но славный путь к вершинам искусства.

Петербург. 1891

В 1895 году, во время короткого отдыха в Венеции (по всей вероятности, в феврале), Элеонора снова встретилась с Д'Аннунцио. После бессонной ночи она вышла на заре подышать воздухом и случайно столкнулась с поэтом, выходившим из гондолы. Они говорили об искусстве, о театре, о поэзии, а сердца их уже заключили меж собой тайный договор. В эти минуты Элеонора решила снова отправиться за океан и заработать деньги, чтобы осуществить свою заветную мечту.

Пригласив на первые роли актера Альфредо Де Санктиса¹, она отправилась в турне по Европе, исколесив ее за год из конца в конец. Свои гастроли Дузе начала 5 марта в Голландии, где еще не бывала,

¹ (Алъфредо Де Санктис (1866-1954) - итальянский актер, выступал в пьесах Ибсена, Тургенева, Горького, Л. Толстого, Ростана, Гольдони. С 1913 г. снимался в кино.)

а в декабре она играла уже в Дании, затем в Швеции. Несмотря на мировую известность и недавние триумфальные выступления на сценах Голландии и Германии, в Брюсселе Дузе снова оказалась перед полупустым залом. Это случилось 17 марта. Но, как и следовало ожидать, едва только Маргерит Готье появилась на сцене, немногочисленные зрители встрепенулись, словно их ударило электрическим током, и овациям, казалось, не будет конца. "Иидепанданс бельж" с воодушевлением признавала: "Дузе показала нам подлинное чудо, неожиданное в своей простоте, чувства утонченные и в то же время убедительные, верные и столь правдивые, что, кажется, она открыла нам Америку". А когда эхо триумфальных выступлений Дузе в Брюсселе докатилось до Парижа, великосветская газетка "Ла ви паризьен", всегда очень суровая и требовательная к мастерам сцены, заявила, что Дузе "произвела революцию в Брюсселе".

25 января 1896 года Дузе села в Ливерпуле на пароход и отправилась в Америку, где предполагала дать шестьдесят три спектакля в Нью-Йорке, Вашингтоне, Бостоне, Филадельфии, Ныо-Хейвене и снова в Нью-Йорке. К ее приезду по людным улицам этих городов разъезжали огромные трамваи, на которых можно было увидеть анонс из светящихся букв: "The Passing Star Eleonora Duse"¹.

¹ ("Блуждающая звезда Элеонора Дузе" (англ.).)

А "блуждающая звезда" неизменно требовала одного: чтобы ее оставили в покое многочисленные репортеры. Наконец, по настоянию Шурмана, она приняла одну журналистку и объяснила ей, что ее отказ встречаться с репортерами вовсе не означает недостаточного уважения к печати, а объясняется естественным желанием отдохнуть после спектакля. "Отвечать на вопросы тех, кто является ко мне в гостиницу,- говорила Дузе,- кто задает сотню нескромных вопросов под тем предлогом, что актриса принадлежит публике,- это тоже тяжелый труд, к тому же труд неблагодарный. Потом, кроме всего прочего, по-моему, актриса на сцене всегда должна казаться новой, не надо показывать зрителю, из чего сделана игрушка, которой им предстоит забавляться".

Элеонора Дузе. Рисунок 1893 года

Журналистка написала статью, где в точности передала слова Элеоноры Дузе. Обращение актрисы было услышано и понято. Доверие, которое Элеонора всегда питала к женщинам, подсказало ей и на этот раз самую верную защиту. Этой защитой оказался энтузиазм американских женщин. В то время женщины в Америке тратили гораздо меньше сил, чем мужчины, на борьбу за существование и потому имели возможность активно способствовать созданию духовных ценностей.

В течение всего пребывания в Соединенных Штатах Дузе оказывались такие почести, которых до нее не удостаивалась ни одна актриса. В Вашингтоне президент Кливленд присутствовал на всех спектаклях Дузе и приказал украсить ее уборную розами и белыми хризантемами, цветами, которые она больше всего любила. Госпожа Кливленд устроила в ее честь чай в Белом доме. Томас Алва Эдисон, хотя и не понимал пи слова по-итальянски, да к тому же был туговат на ухо, тем не менее пе пропустил ни одного спектакля и оказал ей честь, предложив записать на фонограф последнюю сцену "Дамы с камелиями". К сожалению, это был один из первых фотографов и запись не удалась. В Нью-Йорке Дузе познакомилась с художником Эдоардо Гордиджани и согласилась позировать ему для портрета. Она бесконечно уставала, но ее неизменно поддерживала надежда на творческий союз с Д'Аннунцио, обещавшим написать для нее "Мертвый город". А поэт не отвечал на ее письма, что очень ее расстраивало.

Портрет Элеоноры Дузе работы Гордиджани. 1897

Импрессарио Дузе, Шурман, вспоминая эту поездку в Америку, писал в своих мемуарах: "Возвращаемся в Нью-Йорк. Сегодня 22 февраля 1896 года, воскресенье.

Дебютируем 23 (в понедельник) в театре на Пятой авеню "Дамой с камелиями".

Сбор 22 612 франков 50 сантимов.

На следующий день - "Сельская честь" Верга и "Хозяйка гостиницы" Гольдони. Сбор 19 367 франков 50 сантимов.

Пятница. Повторяем "Даму с камелиями" (сбор 24 320 франков). В субботу утренник - "Сельская честь" и "Хозяйка гостиницы" - принесли порядочный куш -24 002 франка.

В настоящее время это - "рекордный" успех. Сара Бернар, которая в это же время давала "Даму с камелиями" в театре "Эббис", никогда не получала больше 3000 долларов - 15 000 франков".